лейтенант, – вспомнил я форму обращения к офицеру, – позвольте нам встать и объясните причину нашего задержания.
Я старался говорить, как можно, более культурно, чтобы опровергнуть мнение о нас, как о преступниках.
– Сейчас приедет майор и всё вам объяснит, – услышали мы ответ, – а пока полежите, отдохните и придумайте речь в своё оправдание.
– Нам холодно, – снова вступил я в разговор, – и вообще, мы пришли сюда за помощью.
– Скоро согреетесь. Вам там будет жарко.
– Но, объясните, хоть в чём нас подозревают.
Юра попытался повернуться лицом к лейтенанту, но снова получил удар коленкой по затылку. Офицер не отходил от Юрия, видно, боясь, что такой громила может вскочить и наделать здесь много шуму.
Через несколько минут подъехал ещё один старенький мотоцикл и, видно, равный ему по возрасту, майор легко выскочил из коляски. Водитель мотоцикла, совсем юный милиционер, тоже быстро оставил своего «коня» и, вслед за майором, подошёл к нам, всё ещё лежащим на земле.
За эти минуты у меня в голове снова возник сумбур мыслей:
«Вот такая бывает свобода, – думал я – и удовольствия, и разнообразия, и счастья, хоть отбавляй. Видно, в геологической профессии наслаждений бывает больше, чем я ожидал. А всё-таки, в чём мы виноваты?»
– Ведите их в темнушку, – приказал майор, – по одному, без насилия.
Что такое темнушка, я понял, когда, вслед за Юрой, вошёл в небольшой, без окон, пахнувший плесенью, чуланчик.
Сняли с нас наручники и, мы, дрожащие от холода, расположились на деревянной скамейке, которую с трудом обнаружили в темноте.
– Вот так. Покупались вчера в «тёплом» озере, теперь будем ещё и загорать, – попытался я шуткой немного снять с товарищей психологическое напряжение.
– И всё-таки, за что они нас так? – то ли нам, то ли себе, задал Юра, мучивший всех нас вопрос.
– Видно здесь произошло какое-то криминальное событие, и они нас подозревают в этом, – более трезво стал оценивать Юра ситуацию.
– Наверно, – поддержал я Юру. – Попали, как, кур во щи, – вспомнил я выражение, которое когда-то вычитал у Чехова.
– Во щи попасть сейчас было бы хорошо, – оценил мой сарказм Гена.
Послышался скрежет ключа в замке, который, наверно, уже много лет не запирался и не отпирался. Дверь открылась и, сержант, напустив на себя презрительную по отношению к нам строгость, приказал:
– Вот, ты, большой, – обратился он к Юре (как он увидел его в темноте?), – руки за спину и… за мной.
Юра встал и медленным шагом последовал за милиционером. Мы с Геной остались вдвоём, ожидая дальнейших событий.
Время шло, а обстановка в темнушке не менялась. Голодные и дрожащие от холода, мы сидели на скамейке, как можно, теснее прижавшись, друг к другу.
Без света, без свежего воздуха и без ощущения времени мы продолжали пребывать в неизвестности. Ни с улицы, ни из коридора не доносилось ни звука.
Снова обращаясь
