Пыль-Тропы… А может, он и запомнился из-за того, что случилось. Я тогда пряталась в песках – так далеко, как могла убежать, не теряя из виду дома. Шесть бутылок, выставленных в ряд на солнце, отбрасывали слепящие блики, и приходилось щуриться, несмотря на куфию и шляпу, надвинутую на глаза. Помню, как прицелилась в очередной раз, прихлопнула муху на шее и вдруг услышала три далёких выстрела. У нас в Захолустье это не редкость, так что я не беспокоилась особо, но потом заметила над крышей клубы дыма и кинулась в посёлок со всех ног.
Наш дом был охвачен пламенем. Позже мне сказали, что мать три раза выстрелила отцу в живот, а затем устроила пожар, но в ту минуту, когда наружу выволокли его тело, я ощутила лишь облегчение. Он даже не был мне родным отцом. Помню, как мать рванулась ко мне, но её оттащили. А ещё – как в ушах зазвенело от собственного крика, когда её шею захлестнула петля. Вот тогда-то мечты о большом мире, о котором она рассказывала, и перестали быть для меня просто мечтами.
Успев пробежать лишь половину улицы, я заметила растущую толпу на пустыре за молельным домом, где когда-то стоял отцовский, потом сгоревший. Среди голов мелькнул прилизанный пробор Тамида, и я протолкалась к приятелю. Это было нетрудно: люди его сторонились, словно боялись заразиться хромотой.
– На что глазеем? – Вместо костыля я подала ему руку.
Костыль у него был, но в очередной раз стал коротковат – Тамид быстро рос, и новые приходилось заказывать часто.
– А на что похоже, по-твоему? – хохотнул он.
И я шутливо высунула язык.
Костыль он передал Хайфе, единственной служанке во всём посёлке. Кроме семьи Тамида, никто не мог позволить себе покупать еду да ещё платить кому-то за стряпню. Рядом с другими Тамид казался бледной немочью, но теперь хотя бы опирался на меня и его длинная тощая фигура не казалась такой сгорбленной.
Солнце над горизонтом уже слепило глаза, и сперва я ничего не разглядела, если не считать почерневших от копоти кирпичных стен оружейной фабрики на окраине посёлка. Чтобы её обслуживать, наша дыра, собственно говоря, и существовала. Лишь потом мне удалось уловить солнечные блики на полированном металле.
С дальних холмов спускалась армия султана. Солдаты двигались колонной по трое в ряд. Куфии на их головах отливали золотом, белые шаровары заправлены в сапоги, мундиры с золотым шитьём перепоясаны широким кушаком, за который заткнуты сабля и револьвер. Отряд приближался медленно, но неотвратимо – как всегда.
Одно хорошо: среди белой с золотом военной формы сегодня не мелькали голубые мундиры галанов. Конечно, и армия султана не подарок, но они хотя бы свои, а галаны – чужаки, по-настоящему опасные.
Вообще-то по части политики и истории трудно полагаться на слухи. Насколько приходилось слышать мне, лет двадцать назад наш высокочтимый султан Оман решил, что сможет править Мираджем лучше, чем его отец, и заключил тайный
