след от пули. – Я опускаю пижаму и закутываю брата в одеяло. – Он умер в «Танце повешенных», потому и не проснулся здесь.
Кейти хмурится.
– Я много всякой всячины помню, но вот как умер Нейт – не помню.
– Тебя там не было, вот и не помнишь.
– Потому ты и написала о нём в «Песни повешенных»? – спрашивает Кейти. – Хотела дать ему жизнь в другой вселенной?
– Может быть… Хотя в то время я об этом ничего не знала.
Кейти убирает руку с моего плеча, и я вздрагиваю от неожиданно подступившего холода. Стараясь спастись от одиночества, я глажу руку Нейта.
– В том мире ему хотели отрубить руки, – говорю я, касаясь его пальцев, – только за то, что он не надел перчатки, нарушил правила.
– Ви, тебе и впрямь пора с кем-нибудь об этом поговорить. Обратиться к специалисту. Твои воспоминания кажутся такими реальными, но это невозможно.
Не удостоив измышления Кейти ответом, я поднимаю руку Нейта с кровати и показываю на его запястье.
– Вот здесь ему связали руки. Я помню, как он был перепуган, когда стоял там на коленях, вытянув руки вперёд.
Я будто снова вижу блестящее лезвие, и от этой картины сердце у меня на мгновение замирает. Я короткими движениями касаюсь запястья Нейта, будто вычерчивая невидимую линию, по которой пришёлся бы удар сабли, не появись так вовремя Элис. Медленно перевернув руку брата, я вглядываюсь в его бледную кожу, такую гладкую и тонкую, что из-под неё просвечивают вены, будто едва заметные реки на географической карте.
И тогда я вижу это.
В нескольких дюймах над запястьем. Маленькую тёмную отметину, похожую на родинку. Но в центре кожа по-прежнему белая, а значит, это что-то вроде крошечной татуировки, чёрное кольцо.
Я помню этот знак.
«Где же я его видела?»
Зажмурившись, я продираюсь сквозь воспоминания с огромной скоростью.
«Где я видела этот знак?»
– Виола? Ты что? – спрашивает Кейти.
– Этой отметины раньше не было.
– Ты уверена? – Она склоняется поближе, чтобы рассмотреть руку Нейта.
– Ни малейших сомнений.
– Может, родинка?
Я провожу по точке пальцем. Кожа совершенно гладкая.
– Нет, точка синеватая, как будто оставлена чернилами, да и серединки нет.
– И правда. Странно. А что, если это сделали медсёстры?
Я трясу головой.
– Зачем? С какой стати?
Она пожимает плечами.
– Я видела такой знак. Никак не вспомню где. – Опустив голову, едва не уткнувшись носом в руку Нейта, я разглядываю идеальный кружок. Края у него неровные, тёмная линия истончается, а потом снова становится шире. Рисунок слишком маленький. Ничего не разглядеть. Я недовольно выпрямляюсь. – А ты что думаешь?
– Капля чернил, – отвечает
