криво усмехаюсь я. – Твоей ярости позавидовал бы Халк.
Виола забавно рычит, изображая Халка, и я прыскаю со смеху. Сегодня ничто в ней не напоминает кошмарную Кэрри, скорее она похожа на сердитого попугая. Тянет спросить о предательстве, но не хочется будить зверя.
– Что такого важного ты хотела нам рассказать? – спрашиваю я, как только мы устраиваемся с чашками кофе за угловым столиком.
Виола сидит напротив, выпрямив спину, и сосредоточенно хмурится. Ей очень хочется мне что-то сказать, однако она сдерживается, молча помешивая капучино деревянной палочкой. Густая молочная шапка окрашивается коричневыми полосками – крошки корицы превращаются в тонкие дорожки.
– Давай дождёмся Кейти.
– Ой, не будь занудой! Ты же знаешь, как я ненавижу сюрпризы.
– Дождёмся Кейти.
Меня медленно, но верно переполняет раздражение. Пока Кейти нас знать не знала, Ви никогда не заставляла меня изнывать от любопытства. Будто подслушав мои мысли, у двери появляется Кейти и тут же направляется к нашему столику, сияя широкой улыбкой.
– Какого Дональда Дака ты вытворяешь, Ви? – интересуется Кейти, плюхнувшись на стул рядом со мной. – Девять утра! Как будто вернулись школьные годы.
– И тебе, Кейти: «С добрым утром!» – говорит Виола, придвигая подруге чашку с латте.
– Спасибо, – благодарно выдыхает Кейти.
Она сбрасывает кардиган, и я замечаю тёмные полукружия пота у неё под мышками. Кейти явно торопилась, бежала по Лондону в такую рань. В одном мы с ней всегда были похожи: мы любим Виолу.
– Теперь расскажешь? – спрашиваю я.
– Да, что за важное дело? – поддакивает Кейти. – Мы же потом всё равно пойдём к Нейту, да?
Виола кивает.
– Только сначала мне надо вам кое-что сказать. Очень и очень важное.
Она резко втягивает воздух, открывает рот и вдруг застывает как каменная, не издав ни звука.
– Ви? Ты что? Примёрзла? – спрашиваю я, щёлкая пальцами у неё перед носом.
Кейти отхлёбывает латте.
– Эй, сокровище ты наше, очнись. Драматическая актриса у нас Элис, не занимай её место.
Кейти подмигивает мне, и я тихонько хихикаю.
Виола встряхивает головой.
– Ладно. Сейчас. Но вы должны пообещать, что не подумаете, будто я чокнулась. Поклянитесь, что дослушаете до конца.
– Слушай, мы и так уже на грани, – взрываюсь я.
«Что такого важного скрывает Ви? Собирается бередить старые раны?»
Я чувствую себя как тот парень из фильма «Сияние», когда он смотрел на двери лифта… которые открылись, а за ними – потоки крови.
Виола снова глубоко вздыхает.
– Вот уже больше года, как мы вышли из комы…
От слова «кома» у меня в голове сразу взвывает тревожная сирена.
– Нет, не надо об этом, – резко прерываю я Виолу.
– Такое
