что, хорошая моя, собираешься всю ночь здесь куковать?
– Я хотела сказать проводнику, чтобы он убрал ту женщину из нашего купе. А проводника нет. То ли спит, то ли гуляет, то ли просто не хочет открывать. Странный какой-то тип, – Леночкины губы задрожали. – Что происходит, Жора?
– Да перестань. Он «под дымом» наверняка, этот твой проводник. Сейчас отсыпается. Его из пушки не разбудишь.
– А эта женщина?
– Обычная проститутка «на день рождения», ей заплатили, чтобы кого-то там поздравить – вот она и старается. Наверное, перепутала вагон или поезд, или еще что. Ей, кстати, выходить на Кореновской.
– Кореновская. – Леночка отыскала строчку в расписании. – Три часа шесть минут. Стоянка две минуты. Еще целый час. Даже с хвостиком.
– Идем, – Жора положил руку ей на талию и притянул к себе. Он почувствовал, как Леночка сразу напряглась. – Тебе надо поесть и отдохнуть.
– Не хочу. Через двадцать минут Новорудный, я там выйду.
– Конечно, – сказал Жора. – В два часа ночи. Какой-то сраный Новорудный.
– Не ругайся.
– Подумай о папочке с мамочкой. Через неделю им придется переться в эту дыру, чтобы опознать твой труп, собранный по кусочкам из разных мусорок.
Леночка отвернулась.
– Дура ты, Лозовская. И не лечишься.
– Сам ты. Болван.
Из первого купе высунулось заспанное мужское лицо.
– Але, молодежь, – сказало лицо. – Поговорите в тамбуре, лады?
Жора схватил Леночку за плечи и развернул к себе. Она попыталась вырваться, дернулась пару раз, пискнула: «пустиии!» – но Жора держал крепко. Ее лицо раскраснелось, губы опухли, влажные глаза блестели, словно ей закапали атропин.
– Все. Идем. Не дергайся. Сейчас поешь и ляжешь спать. Утром выйдешь на первой станции, к полудню будешь дома.
Леночка сделала еще одну героическую попытку освободиться.
– …а этой Инге скажем, чтобы надела трусы. Пошли.
Балчи и Ахмет стояли в тамбуре пятого вагона, жевали кодеиновые «моргалики» и курили, как не в себя. Сорок минут – полпачки «Винстона» как не бывало. Спать им придется не скоро, за мутным окном ночь с грохотом катится в тартарары, горло саднит. Зато когда придет утро, все будет кончено, и сон на долгом переезде Ростов – Новочеркасск станет заслуженной наградой.
– Чудная какая-то парочка, Ахмет, – Балчи размазал окурок в жестяной банке из-под рыбных консервов. – Я вот думаю: нет ли здесь какого западла?
– Этот говнюк спрятал товар и не хочет показывать, – проворчал проводник, морщась от едкого дыма. – Вот и все западло.
– Думаешь, догадывается о чем-то?
– Не должен. Хотя. кто его знает. Я в 96-м на московской линии работал, когда снял двоих. Хозяину-то все равно, кто несет товар, он фамилию не спрашивает, к тому же у меня он возьмет на пять процентов дешевле, чем у курьера, ему ж выгода только. – Ахмет поежился, обнял себя за плечи. – И мне выгода. Тогда,
