которого Марина была вынуждена пригласить, чтобы тот оценил сделанное, горячо одобрил результаты работы мастера.
– Хорошо потрудился Алексей Григорьевич. – Его глаза блеснули: – Видимо, вы ему понравились.
– Да не я, а мебель, – отмахнулась Марина.
– Вы, вы, уж я-то его знаю. – Он помолчал, – Ну, мебель вы привели в порядок, теперь надо и отдохнуть. Предлагаю поехать на недельку к моим друзьям-бизнесменам в Подмосковье. У них – роскошный коттедж на берегу реки, – небрежно бросил он.
– Спасибо, Сергей. Не сомневаюсь, что коттедж роскошный. Другого у ваших друзей просто быть не может, – ехидно сказала Марина. – Но мы уезжаем на две недели к подруге матери. У нее – собственный домик в Калужской губернии, и она нас приглашает второй год подряд. Так что до осени.
И чтобы смягчить неловкость расставания – все-таки Сергей помог ей хорошо заработать, Марина дружески чмокнула его в щеку.
Но Сергей был явно разочарован. Не помог и последовавший сразу вслед за его уходом звонок Аллы. Снежная Королева настаивала и настоятельно просила, она пустила в ход все свое обаяние и действительно незаурядное умение убеждать, но Марина на самом деле уезжала туда, где ей было легко и спокойно – к Беате Станиславовне Лещинской в старинный русский городок Тарусу. На привольный берег Оки, по которому когда-то бродили Марина Цветаева и художник Борисов-Мусатов. К цветущим лугам и полям, по которым так замечательно бродить летом, под ласковыми лучами солнца, вдыхая пропитанный ароматами трав восхитительный пряный воздух и глядя в бездонное синее небо.
А потом углубляться в дремучий сосновый бор, наполненный мелодичным пением порхающих в вышине птиц и осторожными солнечными бликами, едва достающими до земли. И какой-то первозданной, невероятной тишиной.
Русская природа – величественная, удивительно красивая, трепетная, нежная, была главным богатством Тарусы. Ее вековым достоянием, ее визитной карточкой. Таруса для Марины была местом отдыха и местом силы – она уже успела убедиться в этом. Ей хотелось попасть туда, и больше ей ничего не хотелось желать.
В середине сентября Марина и Костик, отдохнувшие, загорелые, с банками вкусного варенья, сваренного по старинным польским рецептам пани Беатой, возвращались в Москву из Тарусы. Марина окончательно успокоилась – как будто река Ока, полноводная от летних дождей, где они купались каждый день, прочистила ей мозги и вылечила сердце.
«Прощайте, зеленые глаза, – подумала Марина. – Любите свою Снежную королеву». Она посмотрела в окно автобуса. Москва приближалась – впереди показались огромные бетонные буквы, похожие на детали из какого-то гигантского детского конструктора. Они складывались в слово «Москва». А под ними протянулись красочные цветочные клумбы, которые, казалось, лишь еще ярче расцветились под осень – московские власти знали, как мэр любит цветы, и старались потрафить его вкусу, если бы он вдруг пронесся мимо на своей машине. Но Марину
