style="font-size:15px;"> Крапинки хны – освященье от Бога
с лучшего из всенадземных кадил.
Будто бы дождик обкапал два стога -
пара осыпана медью с родин.
Будто искались все месяцы, годы,
стружкой магнитясь, брели до сего,
вмиг подошли, как внезапные коды,
и обрелись под большой синевой.
Оба (смотрящих вовсю изумрудно)
вместе шагают, тоскуя ль смеясь,
любят так огненно, ласково, чудно,
общим пожаром дождей не боясь.
Общие мысли в умах заискрили -
вместе пошли под желанный венец.
Два рыжих волоса пальцы обвили
вместо златых обручальных колец.
Жалюзи
Веки домов опускаются тяжко.
Вечер усталостью клонит ко сну.
Улицы в дрём погрузятся этажно,
шахматно всем показав белизну.
Трубы сопят и порядно вздыхают,
чуть отметая листочки от стен.
Ветки теряют листву, подсыхая
и обнуляясь в цепях перемен.
Струны столбов пообвисли так вяло,
вновь прогибаясь под тяжестью туч.
Их проводам влаги выпитой мало.
Солнце лишило текущих в них гущ.
Близятся мрачность, стихание, сумрак.
Многие души и темень родны.
Даже киоски-жучки свои шкуры
тоже прикрыли в преддверии тьмы.
Реже мелькают полёты пернатых,
мошек-людей и машин-светлячков
под абажурами лампочек златых
в серых оправах бетонной оков.
Шторность железная вся размоталась,
тесно смыкая ресницы, замки.
Снова забвенье, покой возжелались
городом тесным, сомкнувшим клыки.
Окна-глазницы закрылись к закату,
шрамы морщин показав красноте.
Ночь поукроет мир сонной палаты
звёздной периной в сухой черноте…
Оглыхание
В ушах завелась тишина
червями из каменных нот.
Мелодия грустно-темна.
Слух занырнул в гололёд.
Завеса и фоновый штиль.
Сплетенье тоски с немотой
среди атрофии всех жил,
испуга от встречи с бедой.
Скопленье, остывший затон,
затор из погасших лучей,
комки, где смерзается звон,
средь свадебно-ярких речей.
Звук, как беззвучная сыпь,
мне бросился колко в глаза
