здесь явно была какая-то взаимосвязь. Данила вспомнил Светлану Андреевну и ее чуть ли не ежедневное везение. Возможно, она могла бы объяснить такие чудеса, но искать ее ради этого было как-то неловко. Она что-то говорила про цветок, который надо выпустить… По цепочке Данила перескочил воспоминаниями на дачу Ивана, где появился невидимый, пугающий третий персонаж, который, подобно каменному цветку…
И Данила незаметно для себя заснул.
Матвей, в квартире которого решено было провести субботний вечер, жил на другом конце города. В столь дальний путь Данила согласился отправиться только с одним условием – его личная драма с Марией обсуждаться не будет совсем; собственно, родственникам тоже был дан запрет вспоминать при нем это поганое событие, чтобы не бередить измотанную душу. Он вышел заранее, добирался очень долго (сначала наземным транспортом, потом с двумя пересадками на метро, а последние пятнадцать минут шел, преодолевая сильное сопротивление ветра с дождем) и все равно опоздал, за что был наказан штрафной стограмовкой водки, благо холодной. Впрочем, Данила не ломался, потому что сильно продрог и промок. Пересилив гадкий вкус, он облегченно выдохнул и почувствовал себя лучше.
– Чего зонт не взял? – спросил Рома, наматывая на вилку морковь по-корейски. Он как всегда был элегантно одет в брюки и заправленную в них рубашку. – Думал проскочишь, наивный?
– Забыл. Его могло поломать таким ветром, – ответил Данила, наполняя себе тарелку магазинным оливье, маринованными огурчиками и долькой помидора. – А ты чего без своего любимого галстука? Тоже забыл?
– Да конечно, – усмехнулся Жора. – Когда это Пионер без галстука был? В кармане, небось, аккуратно скрученный.
– Да не, я про колумбийский, – сказал Данила, и все засмеялись.
– Ха-ха-ха, – лыбясь ответил Рома. – Дома он, придурки. Нравиться мне деловой стиль, даже по выходным.
Матвей по-хозяйски разлил по стопкам.
– Ладно, придурки, давайте «за встречу», – сказал он. – Сколько вместе не собирались вот так? Черт знает сколько.
Друзья чокнулись, выпили, закусили.
Вторая порция алкоголя раздобрила Данилу окончательно, мир начал казаться в доску своим.
В комнате стало уютно после недавнего ремонта: приятные пастельные тона стен и пола, неброские занавески, пара забавных картин в жанре современного искусства, в меру мебели с разными декоративными финтифлюшками на полках, удобный диван и пуфик в углу, на котором растянулся рябой кот Юпитер. В дизайне чувствовалась женская рука. Большой телевизор работал без звука, давая комнате дополнительное освещение к приглушенному свету торшера.
Всех собравшихся Данила знал уже больше двадцати лет. Столь длительная дружба объяснялась отсутствием совсем уж серьезных руганей между ними, хотя каждого в разное время Данила мог обоснованно обвинить в неподобающем поведении с точки зрения дружеской этики: Матвея в чрезмерной
