и от еды отказывался.
В московском аэропорту, прямо на летном поле его ждала «Газель» с решетками на окнах. Вывели его из самолета последним, когда салон опустел, посадили в машину за решетчатую перегородку. Андрей не чувствовал ничего, словно та его часть, которая отвечает за переживания, умерла, или уснула. Ни жеста, ни живого взгляда. Пытки в Моссаде дорого ему обошлись – казалось, ничто уже не выведет его из состояния равнодушия.
Олег Коренев тоже словно закрылся в скорлупу. Жил он теперь отдельно, в квартире Никитина, с Мариной, и если раньше каждый день приходил к Никитиным, потому что тосковал, то теперь вообще, избегал их.
Что Никитин мог сказать ему. Андрей находился в Лефортовском СИЗО, совсем рядом, только ему от этого не было легче. Никитин мог добиться посещения, но он не хотел делать этого, пока его не вызвал сам прокурор и не приказал взять показания у Андрея Коренева для прояснения некоторых дел.
И Никитин поехал в Лефортово.
Андрея Коренева ввели в кабинет следователя с руками, скованными за спиной наручниками.
– Снимите наручники и идите, я позову вас, – привычно и бесцветно распорядился Никитин, вставая навстречу.
– Но он опасный.
– Свободны, – уже с раздражением повторил Никитин.
И он остался с Андреем наедине.
– Ну, здравствуй!
Никитин враз забыл, что перед ним особо опасный преступник и, шагнув к нему, крепко обнял. Андрей слегка переступил и поднял руки, вяло касаясь его спины.
– Как ты? – Никитин отступил и вгляделся в его глаза.
Выбритое, исхудавшее лицо, тусклый взгляд, черные веки и полное равнодушие. Это поразило следователя.
– Что с тобой произошло, Андрей? Тебя сильно мучали в Израиле? Ну, ответь же?
Андрей слегка, словно неохотно, кивнул.
– Садись. Я распоряжусь, чтобы тебя осмотрел врач. Ты сидишь в одиночке? Я переведу тебя в общую, с хорошими условиями.
Андрей, послушно сев, лишь слегка пожал плечами.
Никитин продолжал вглядываться в непривычное лицо Андрея, небольшую щетину на его голове, по которой можно было определить, сколько он находится в СИЗО.
– Претензий к условиям содержания нет? Андрей…
Но тот даже не поднял головы.
– Я прошу тебя, не замыкайся. Сотрудничай со следствием. Тогда ты избежишь пожизненного. Даже самый большой срок, это только срок, другая тюрьма, другие условия, возможность досрочного. Главное – ты живой, Андрей. У нас с Олегом все хорошо. Он живет сейчас с Мариной. Андрей?
Андрей кивнул, не поднимая головы.
– У меня несколько вопросов к тебе по делу ОПГ. Скажи, кто был инициатором убийства надзирателя…
Андрей почти не двигался, сцепив руки на столе, отвечал медленно, словно выдавливая слова из себя, чаще всего говорил односложно:
