любил. Она умерла много лет назад.
Мне показалось, его взгляд стал мягким и будто бы сейчас навернется, скупая мужская слеза.
Наши мужчины вернулись назад. К сожалению, они были очень далеко, чтобы помочь. Некоторые женщины были обесчещены. Погибла одна из нас, ее звали Адора. Она была одинока. Некому будет по ней скорбеть.
Остальным удалось убежать в глубь леса. Вероятно, они вернутся, когда поймут, что опасности больше нет.
После этого страшного события дни пролетали довольно быстро. Меня что-то тянуло к этому взрослому мужчине. Иногда я забывалась в мечтах, что не дано разобрать мне самой, как вдруг вспоминала, что он отправлял на жестокую казнь сотни невинных девушек и женщин подобных мне. Я ненавижу его всеми силами, но в тоже время меня притягивает к нему. Он взрослый, сильный мужчина, повидавший в жизни очень многое.
Как-то ночью я проснулась от жуткого сна. Пальцы на ногах сводило от холода. Кажется, прошел небольшой дождь и подмочил землю.
Все крепко спали. Можно было слышать храп и сопение. У костра сидел охотник, ему видно не спалось. Мы разговаривали с ним иногда, но я боюсь подпустить его ближе к себе. Конечно, Рамиро дал положительный прогноз, и охотник не умрет от чумы, но что – то тревожило мое не окрепшее сердце.
– Что можно сказать о человеке, видя, как он убивает женщин? – неожиданно заговорил он. Наверное, услышал, как я направляюсь к нему медленными шагами.
– Убийца, падший человек, негодяй? – продолжал…
– Думает ли зебра, что лев негодяй, когда он впивается в ее шею? Думает ли она, что лев жестокий убийца?
– А может ли она подумать, что дома с добычей, льва ждут голодные львята?
– Нет! Зебре не дано думать об устройстве мира. Зебра всего лишь пища для хищника. Но человек… Человек – это существо более сложное. Ему дана возможность выбора. Ему дано право на размышление. Способность выбора, быть жертвой или стать хищником…Объясни мне маленькая девочка, почему такое существо как человек, думает, что лев – это жестокий убийца, а зебра – это жертва.
– Я не совсем понимаю тебя – ответила я.
Кивком головы он показал мне присесть ближе к огню, поняв, что мне очень холодно.
– А что бы сделала ты, если тебе сказали, что сегодня будет костер, и шансы попасть на него ведьме, что живет на окраине города и твоей матери – абсолютно равны?
– И что бы сделал любой из них, желающих подвергнуть меня жестоким пыткам на обсуждениях возле костра ради своей семьи? А что, если многие девушки, чьи души очистил огонь, и вправду творили темные дела и похищали детей?
Охотник говорил, не прерываясь ни на секунду. Эти слова звучали будто крик его души. С каждым словом он будто становился ближе ко мне и говорил прямо мне в лицо.
– Да, я пытал беспомощных девушек! Эти грехи за мной все записывают? Спросил охотник у меня.
– Пытал, и молодых и старых пытал. А знаешь почему я это делал? Потому, что у меня другого выбора
