плечам, как порывисто покачивался ее стан и как ее тонкие руки и обнаженные локти двигались быстро и несколько угловато. Последние отзвучия замерли.
Я вздохнул наконец. Сусанна продолжала сидеть перед фортепиано» («Несчастная»).
Тема непроясненности тайны мира и тайны собственной жизни, разрешающаяся часто в особом типе поведения, в котором немотивированное беспокойство сочетается с перепадами настроения, обнаружением вещи, напоминающей о прошлом, воспоминаниями, приносящими не столько радость, сколько боль; этот мотивный комплекс может сочетаться с упоминанием о кресте: «Он тряхнул головою, вскочил с кресла, раза два прошелся по комнате, присел к письменному столу и, выдвигая один ящик за другим, стал рыться в своих бумагах, в старых, большею частью женских, письмах. Он сам не знал, для чего он это делал, он ничего не искал – он просто хотел каким-нибудь внешним занятием отделаться от мыслей, его томивших. Развернув наудачу несколько писем (в одном из них оказался засохший цветок, перевязанный полинявшей ленточкой), – он только плечами пожал и, глянув на камин, отбросил их в сторону, вероятно, сбираясь сжечь весь этот ненужный хлам. Торопливо засовывая руки то в один, то в другой ящик, он вдруг широко раскрыл глаза и, медленно вытащив наружу небольшую осьмиугольную коробку старинного покроя, медленно приподнял ее крышку. В коробке, под двойным слоем пожелтевшей хлопчатой бумаги, находился маленький гранатовый крестик. <…> Несколько мгновений с недоумением рассматривал он этот крестик – и вдруг слабо вскрикнул… Не то сожаление, не то радость изобразили его черты. Подобное выражение являет лицо человека, когда ему приходится внезапно встретиться с другим человеком, которого он давно потерял из виду, которого нежно любил когда-то и который неожиданно возникает теперь перед его взором, все тот же – и весь измененный годами. Он встал и, возвратясь к камину, сел опять в кресло – и опять закрыл руками лицо… “Почему сегодня? именно сегодня?” – думалось ему, и вспомнил он многое, давно прошедшее…» («Вешние воды»).
Крест связан с прошлым, с памятью, он как бы не дает заблудиться, или, по крайней мере, служит топографическим ориентиром:
«Марья Николаевна подумала – и оглянулась.
– А мне сдается, место это мне как будто знакомое. Посмотрите-ка, Санин, за тем широким дубом – стоит деревянный красный крест? аль нет?
Санин сделал несколько шагов в сторону.
– Стоит.
Марья Николаевна ухмыльнулась.
– А, хорошо! Я знаю, где мы. Пока еще не потерялись» («Вешние воды»).
Неявным, но оттого не менее очевидным образом крест связан с загадкой жизни, которую только он и может разгадать – теми смыслами, которые в себе заключает (страдание, надежда, любовь, спасение, смирение): «Десять лет прошло таким образом, бесцветно, бесплодно и быстро, страшно быстро. Нигде время так не бежит, как в России; в тюрьме,
