играет одну из главных ролей в общественных отношениях.
Далее остановимся на взглядах русских цивилистов на другую составляющую волевого процесса – изъявления воли (или о волеизъявлении). В русской цивилистике о воле судили на основании изъявления воли. Профессор Е. В. Васьковский отмечает, что «для совершения сделки недостаточно одного намерения; это намерение должно быть обнаружено каким-либо образом; необходимо, как принято говорить, чтобы воля была выражена или изъявлена. Такие изъявления могут происходить различными способами и принимать разные формы»[188]. Им приводятся такие способы выражения воли, как «явные, или прямые, и скрытые (молчаливые), или косвенные. Явными называются всякого рода внешние знаки (слова, письмена, жесты), непосредственно направленные на изъявление воли. К числу скрытых относятся такие действия, которые хотя и не направлены непосредственно на изъявление воли, однако дают основание заключить, что такое изъявление сделано»[189].
Профессор В. И. Синайский характеризует волеизъявление (изъявление воли) как один из элементов гражданско-правовой сделки: «Другой принадлежностью юридической сделки будет надлежащее изъявление воли (волеизъявление). Такое изъявление воли существует в том случае, когда изъявление соответствует воле. В случаях же несоответствия приходится руководствоваться каким-либо критерием. Такой критерий одни видят в предпочтении воли ее изъявлению, т. е. признают сделку недействительной, если воля выражена ненадлежащим образом (Willenstheorie). Другие отдают предпочтение волеизъявлению перед волей, оберегая твердость гражданского оборота (Erklarungstheorie). Третьи стараются примирить обе теории, отдавая предпочтение то воле лица, то волеизъявлению в зависимости от интересов оборота (Vertauenstheorie). Большое значение при этом должна иметь добросовестность лиц, совершающих сделку. Наши законы исходят из презумпции, что изъявление воли обыкновенно соответствует воле; поэтому и письменные сделки (договоры) должны быть «изъясняемы по словесному их смыслу» (ст.1538). Если же возникают «важные сомнения» в надлежащем выражении воли, то сделки (договоры) «должны быть изъясняемы по намерению и их доброй совести» (ст.1539). Таким образом, суду предоставлено право, правда, ограниченное, толковать сделку лишь в случаях важных сомнений, руководствуясь двумя совершенно различными принципами – намерениями сторон (Willenstheorie) и доброй совестью, т. е. воззрениями оборота (Vertauenstheorie). Указанного противоречия и вообще неопределенности в данном вопросе не избегает законопроект обязательственного права (ст.72)».[190]
Профессор В. И. Синайский, в отличие от большинства авторов, рассматривает волю, как отдельный элемент сделки, а не в единстве воли и волеизъявления, т. е. часть сделки. Как он полагает, «третья необходимая принадлежность сделки – это сознательная и свободная воля. В тех случаях, в коих нет такой воли, принято говорить о пороках воли. Эти пороки воли выражаются в том, что лицо изъявляет свою волю, желая наступления последствий юридической сделки, которых оно бы не желало, если бы ясно
Васьковский Е. В. Учебник гражданского права. – М.: Статут, 2003. – С. 160.
Васьковский Е. В. Учебник гражданского права. – М.: Статут, 2003. – С. 160.
Синайский В. И. Русское гражданское право. – М.: Статут, 2002. – С. 146–147.
