души, и не от сердца. Их можно и весь день крапать, не износишься, – мужчина наклонился к уху собеседника и прошептал: – лишь бы жопа не затекла. Меняй творчество на ремесло. Душу на медные трубы. Совесть – на деньги. Тогда и по три романа, и по пять полотен в год. И ролей не перечесть! Карьера удачлива, и жена довольна. Уж не вырваться… У него… – и кивнул в сторону, – хватка мертвая. Кумекаешь?!
Оба рассмеялись.
– Тьфу… ладно о дурном, – Виктор Викторович всё еще улыбался. – Другое дело, что идея Бориса – утопия. Но ключик у тестя все-таки был…
– Какой ключик?
– Не распространялся. Уж извини покойника.
– А мне кажется, надежды нет. Если титанов не послушали. Вон, от Довлатова и Достоевскому досталось. А «тургеневские женщины», у него вызывали любые чувства, кроме желания с ними познакомиться. А ведь писал честно. Да и человек был хороший. Сами же говорили: о мертвых – только правду! И ведь наши мэтры думают также… но лгут, прикрываются именами. Кто из них отдаёт? Все капитулировали. Одни шутовством куют монету, другие – глубокомысленно рассуждая о вечном. Завидуя при этом гонорару третьих, что просто стригут купоны и, не скрывая, плюют на наследие. Кто поднимется? Кто провернёт?.. так заржавело. А с театрами что творится? – В голосе Андрея слышалась безнадежность. – Вот и получается, чем жил Борис Семенович – никто не знал…
Крамаренко устало вздохнул:
– Ну, «тургеневские» у меня вызывают то же самое. Украл «дворянское гнездо» у Бунина… да что поделать… А вот судьи кто? Кто судьи-то, мой друг?.. – выжившие в борьбе видов! Что же ты хочешь? Всё идет по плану… Главное – следовать заповеди: есть, пить, одеваться. Ты запиши, запиши ее, для лекции. А потом… в церковь, на причастие. Зашел, покаялся, свечка. Зашел, покаялся, свечка. И уверены – служение людям, начальству, богу. Охватили вроде всех! А, да, еще близких привести за тем же. И это еще ничего, если так-то. – Председатель о чем-то задумался и провел по лицу ладонью – будто вытирая пот.
Мимо с шумом проследовала компания студентов.
– Чем жил, говоришь? А чем живут они? – Виктор Викторович, не замечая удивленного взгляда Андрея, указал вслед. – Ты, кажется, взялся это увидеть? Половину я рассказал, вторую мог бы и сам у тестя узнать, чай, не врагами были.
– Нелюдим был родственник последнее время.
– Я такого не замечал. А вот как провернуть… Однажды, помню, после ужина, хор-рош-шего такого ужина, Борис ответил… как и всегда, в своеобразной форме. Н-да, «дело было к вечеру, делать было нечего», – оптимизм мужчины, казалось, обрел новую силу. – Обсуждали мы одну из готовых к изданию его книг. Я спросил тогда, кто будет читать? Массовость точно не обретет… да и вообще, не видел определенной группы. Роман сложен, что никак к достоинствам не отнести. Знаешь, как ответил?
– Как?
– Рассчитан
