застыл на месте, а потом в удивлении обернулся. Его окликнул дрожащий женский голос, произнесший несколько слов на ирландском наречии. Монах был уверен, что ему послышалось. Но нет. В двух шагах от него стояла молодая женщина, скорее даже девушка. Волосы ее были по местному обычаю заплетены в косу, одеждой служили нижняя рубаха из льна и верхняя из толстой шерсти, с накидкой из черной овчины. Загрубелые руки и бедный наряд говорили о том, что это служанка. Рядом с ней на земле стояло ведро с водой и лежало некое приспособление, изогнутый кусок дерева – непонятно для чего. Второе ведро валялось опрокинутым, лужа растеклась к ее башмакам из простой некрашеной кожи.
Единственное, что отличало ее от прочих варварских женщин, был бронзовый крест ирландской работы на груди. И еще глаза, по цвету схожие со спелым желудем, не встречающиеся среди славов, смотрели на него с горячим волнением и надеждой.
– Это ты звала меня… дочь моя? – Отец Брендан еще раз скользнул глазами по кресту на ее груди.
– Да, отец мой.
– Ты говоришь по-ирландски?
– Я и есть ирландка, отец мой, я родом из Коннахта. Прошу тебя именем милосердного Бога, удели мне немного времени. Я хочу попросить тебя об исповеди. Вот уже третий год как я не исповедовалась, и это тем более обременяет меня, что до того, как попасть сюда, я была монахиней.
– Монахиней? – Брови отца Брендана уползли чуть ли не на середину тонзуры, унаследованной священниками Эринна от древних друидов, – по ней-то девушка сразу угадала в нем соотечественника.
– Да. С юных лет я была посвящена Богу и шесть лет прожила в монастыре Святой Бригиты в Уайне-Теллах. Более двух лет назад язычники-лохлинны[15] разорили монастырь, часть монахинь убили, в том числе и нашу мать настоятельницу, а меня и многих моих сестер увезли и продали в рабство. Я попала в эту языческую страну и уже четвертый год живу здесь совершенно одна среди варваров… – Ее губы задрожали, на глазах показались слезы. – О отец, вы первый Божий человек, которого я вижу здесь за это время! Значит, Господь меня не оставил!
Слезы потекли по ее лицу; она вдруг упала на колени, схватила руку отца Брендана и припала к ней, как к долгожданному средству спасения.
– А ты думала, что Господь тебя оставил? – с ласковым укором ответил аббат. – Вот я уже вижу грех, который тебе нужно исповедать, дочь моя. Другие Христовы люди попадали в более затруднительное положение, но не впадали в отчаяние. Тем более в последние годы, когда Господь испытывает нас постоянными набегами лохлиннов, и многие поистине святые люди, мужи и жены, стали жертвами, будто агнцы на алтаре кровожадности варваров. Я не ожидал встретить здесь кого-то, кому понадобится моя помощь, но мы должны возблагодарить Господа за то, что он привел меня в этот город и тем помог тебе облегчить душу. Но я думаю, сейчас не подходящее для этого время. Вероятно, у тебя немало работы? – Он посмотрел на ведра с водой, одно полное, другое опрокинутое. – Ступай, а позже мы найдем
Лохлинны – название скандинавов в Ирландии.
