могу. – И она бросила на диван то, что Лялька считала трусами.
– Это еще почему?
– Потому что… ну… в общем… эти дурацкие лямки мне будут… тереть…
– Ничего не будут! Ты посмотри! – и она повернулась к матери практически голой спиной. – Тут ничего не может тереть, потому что, откровенно говоря, и тереть-то совершенно нечему.
– Нет, не надену, – стояла на своем Нина. – Я согласна, что они ужасны, – она показала на свои высокие, до талии, трусы в цветочек, – но все-таки ты подбери что-нибудь поскромнее. Мне в самом деле с непривычки будет очень неудобно в этих тесемочках.
В конце концов мать и дочь нашли компромиссный вариант в виде маленьких трусиков традиционной формы. Потом Лялька дала Нине свои, тоже еще ни разу не надеванные, колготки дымчатого цвета и вытащила из коробки недавно купленные бежевые остроносые босоножки.
– Вот! Попробуй только теперь не соблазнить этого Иннокентьевича! – заявила довольная собой Лялька. – И не вздумай являться ночью домой! Трусы мои отрабатывай!
– Лялька! Ты слишком цинична! – возмутилась Нина. – Я тебя такой не воспитывала!
– Я сама себя воспитала, потому что совершенно не желаю, как ты, до сорока лет ходить невостребованной. И это, заметь, я еще очень мягко сказала.
– Ляль… А ты это… – испугалась вдруг до дрожи в коленках Нина, – уже того… востребована?
– Знаешь, мать, по-моему, тебя ждут! – быстренько окоротила ее дочь. – А на все интересующие тебя вопросы я могу дать ответы и позже… Согласна?
Что еще, кроме «согласна», могла ответить не востребованная до сорока лет Нина. Лялька была права. После развода с Георгием она была востребована всего-то два раза. Первым, кто ее возжелал, стал бывший одноклассник, с которым они неожиданно встретились в магазине хозтоваров, куда она зашла просто так, от скуки, а он покупал себе там небесного цвета кафель. Несколько плиток из комплекта имели тонкие змееобразные трещинки, и бывший Димка Ляховой, а ныне импозантный служащий магазина «Все для автолюбителя» Дмитрий Александрович, просил продавца скостить цену. Продавец не соглашался, утверждая, что такую голубую плитку у них все равно купят за натуральную цену другие, которые не посмотрят на столь малозаметный дефект, как парочка пустяковых трещин. Он предлагал Димке другой товар, но Ляховой уже прикипел душой к небесной голубизне, и продавцу надо было быть совсем дураком, чтобы сбавить цену. Продавец дураком не был и цену не сбавлял.
– Вы можете эти две плитки прилепить где-нибудь внизу, например, под раковиной, – встряла Нина, потому что решила купить коврик в прихожую, а никем не контролируемый плиточный диалог грозил затянуться надолго.
– Вы так думаете? – обернулся к ней Димка, который уже и сам так решил, а потому очень обрадовался, что и остальные рассуждают точно так же. Он тут же отвернулся обратно к своему голубому кафелю, а потом опять повернулся к Нине. – Неужели Нина? – спросил он. Она его тоже узнала именно в этот момент.
