один раз… И играла потом. А когда они ушли, оставила мне ее. Я не играл! Я не как они!
Я молчу. Надо принять решение.
Мусорщик нервничал, не зная, куда деть руки с флейтой, но старался сдерживать свой страх. Он снова хохотнул и сказал:
– А я тебя знаю. Ты Дитрих? Дитрих Нойманн? Ты жил на Апфельбаум-штрассе?
Вот это было неожиданно. Кто такой этот мусорщик, что он знает мое имя?
– Сядь. Я тебя знаю?
– Мы ходили в одну школу, там еще был портрет твоего отца на доске почета. Ты не помнишь? Мы играли вместе иногда.
Шурке… Был один Шурке. В шумной компании мальчишек он был самым незаметным, но часто оказывалось, что именно от него зависел исход игры. Благодаря ему мы знали, где прячутся другие, где у них штаб и… И другие тоже знали, где был наш штаб.
– Шурке! Предатель Шурке.
– Разведчик Шурке.
Я опустил автомат и взял флейту из рук мусорщика. Затем повернулся к двери.
– Сиди тихо. Я тебя еще найду, Шурке.
Глава 2
Рейд, мусорщик, школа, соседка, флейта.
Мусорщик, флейта, соседка.
Я не могу перестать об этом думать даже месяц спустя. Флейта лежит у меня в ладонях – когда я дома, я беру ее или кладу на стол перед собой. Потертая краска, сколы. Клеймо завода уже неразличимо. Сколько ей лет? Сколько людей прикасалось к ней? И, главное, что они на ней играли?
Почему у меня вообще возникают эти вопросы? Разве мне не все равно? Разве я не должен уничтожить запрещенный объект или сдать его в Бюро?
Нет, я не могу это сделать. И не могу даже подумать о том, чтобы попытаться сыграть хотя бы ноту. Но это и правильно. Пусть флейта пока помолчит.
Пока пусть говорит кое-кто другой.
– Ты?! – Шурке был неподдельно удивлен.
– Впусти меня. Я пришел один.
– Как знать, как знать. А что это ты не в форме?
– Хватит. Есть разговор.
Шурке отступил и я вошел в дом. За месяц здесь ничего не изменилось. Только из ванной доносился шум воды и женский голос что-то пел. К нему ходят женщины? Как к нему могут ходить женщины? К Шурке-крысе? Ладно, не мое дело.
Шурке ждал. Это было в его манере. Если он понимал, что от него что-то требуется, он просто выжидал. Он сидел на том же матрасе и пил пиво. Взглядом указал на табурет. Я сел, подстелив обрывок газеты.
– Как мне найти Еву, твою соседку?
Шурке осклабился.
– Я так и думал, что ты будешь спрашивать меня о ней. Не знаю! Они уехали. Вся семья.
– Куда?
– Почем мне знать? Я мусорщик, а не адресная служба.
– Шурке!
– Что Шурке? Без камуфляжа и винтовки задавать вопросы получается уже не так убедительно, да?
– Не может быть, чтобы ты не знал.
Шурке сделал долгий глоток из банки. Помолчал.
– Отвали, Дитрих. Вот когда я тебя просил, ты не…
– Да, я не прикрыл тебя тогда, но…
– …не прикрыл меня. А что тебе стоило просто промолчать?
