за то, что машина будет стоять в этом дворе.
Для вида намного подумав, вытирая руки о свою рубашку, посмотрела на веранду:
– Ну, что ж. Деловое предложение. А где ты собрался жить?
– Здесь. Там, – он указал на второй этаж. И неожиданно добавил:
– Если позволишь.
– Если заплатишь.
– Какой разговор?!
– Годится! Тогда пошли, я покажу, где что находится.
Я сразу почувствовала себя хозяйкой ситуации. Тряпку отбросила в сторону и широко улыбаясь, начала знакомить его с местными достопримечательностями:
– Проходи. Коммунальные удобства во дворе. Привыкай. Это тебе не столица.
– Я уже вижу.
– Вот душ, это кран. Там, в углу, – гальюн, в смысле – туалет. Все рядом, во дворе. Как говорится под рукой и под жоп… Пардон.
Но Вадим, отойдя в сторону, похоже, не услышал моего внезапного и несколько пошлого каламбура.
– А это что? – Он указал на ворота гаража.
– Это бункер.
– Гараж?
– Не совсем. Сколько здесь живу, сама так и не поняла, что это на самом деле. Когда у отца была машина – там был гараж. Сейчас машины нет, поэтому пока склад старого хлама. Что было в этой каменной норе до революции или ещё раньше, понятия не имею. Я не заглядывала сюда уже несколько месяцев. Надо бы провести там уборку и выбросить всю рухлядь. Только куда? Да и некогда.
Проходя мимо бункера, я почувствовала неприятный запах.
– Что так воняет? Не пойму. У соседей опять кролики сдохли, что ли? Надо разобраться. Вечно сбрасывают под стенку всякую дрянь, заразы.
Я похлопала по обшарпанному железу гаражных ворот:
– Мы зовем его бункер. Не знаю, какого он точно размера. Давно, лет сто назад, кажется, ещё мой прадед, когда строил этот дом, поставил в бункере стенку. Когда по ней стучишь, слышно, что дальше – пустота, ничего нет. А что там – кто знает?
Неожиданно ворота скрипнули и начали сами собой раскрываться. На меня пахнул тошнотворный запах дохлятины. В открывшуюся щель высунулась противная морда жирной и наглой крысы. Черные бусины её глаз зыркнули в мою сторону. Мне почему-то померещилось, что у неё три головы.
Мне стало плохо, и я мягко осела в сильные руки Вадима.
Всё. Ничего не помню.
– Какая ты чувствительная, право слово! Нельзя же так, Дуся! – Знакомый запах нашатыря и ставший традиционным мордобой, вернее энергичные пощечины, вернули меня к действительности.
Я сидела на деревянном ящике, прислонившись к теплой каменной стене. Ворота бункера были распахнуты настежь, а у входа валялась дохлая собака.
Честно признаюсь, что в собачьих породах не сильна, но то, что эта не дворняга и не сторожевая – определила сразу. Таких не держат в конуре на цепи, а воспитывают на коврах и подушках в качестве домашней игрушки. Собачка была маленькая, ухоженная и лохматая. Увидев её, мой новый квартирант
