мне немного о себе.
– Что? Не поняла…
«Интересный ход, – подумала я отчего-то с неприязнью. – Знакомы всего – ничего и сразу – расскажите о себе. Странно».
– И что же вы хотите услышать? О чём?
– Мне неловко спрашивать, сколько вам лет. Судя по тому, как вы носитесь на роликах, в душе ещё совсем девчонка. Да и внешне тоже ещё… Но я услышал что-то про бабушку.
И тут же спохватился:
– Простите, если…
Непроизвольно у меня из груди вырвался то ли вздох, то ли всхлип:
– Вовсе нет. Мне ничуть не обидно. Скрывать здесь тоже нечего. Я горжусь, что у меня внучка. Из-за неё готова была даже службу оставить, когда дитёнка не брали в садик. Надо было или няню срочно искать или бросать работу. Потом ситуацию разрулили, всё было нормально.
– Где вы работаете, если не секрет?
– В мэрии.
Он даже откинулся назад, глаза выразили приятное удивление:
– Вас мне сам Бог послал. Дело в том, что я хочу найти в вашем городе одно место, одного человека и один дом. Согласитесь, мне самому оперативно сделать это будет довольно сложно.
«Слово-то какое – «оперативно»! Как на фронте, честное слово», – машинально отметила я про себя.
– А что будем искать? Где эта улица, где этот долг? Разборки какие-то?.. Межрегиональные?
– Вы не совсем правильно меня поняли.
Он как-то смутился, видимо, прикидывая про себя – о чём можно мне говорить, а что и приберечь. На всякий случай.
– Здесь больше истории и никакого криминала. Даю слово.
Для убедительности он приложил свои волосатые руки к области сердца.
Я скорчила кривую улыбку и, глянув в затемненное окно, бросила:
– Возьмите его обратно, ваше слово. Я мужикам давно перестала верить. Пять раз верила. Сколько можно?
– Но я же не предлагаю вам…– он запнулся, подыскивая подходящее слово. – Не предлагаю что-то неприличное.
Помолчав некоторое время, я, по-прежнему глядя в окно, как бы про себя и для себя самой, произнесла:
– Вы думаете, что замужество – это уже неприлично?
«Понеслась, родная…» – мысленно одернула я себя, но было уже поздно.
– А вы что, пять раз были замужем?
– Официально – да. Может, и гордиться нечем. Осознаю. Но не жалею ни о чем.
Глаза Свиридовича округлились, и он растерянно спросил:
– Но почему? Так часто? Вернее – так много?
– Во-первых, потому, что дура. А во-вторых, потому, что врать не умею, поэтому дура вдвойне. Судите сами. Даже сейчас, я вижу вас в первый раз, и то не могу соврать. Может, поэтому вижу в последний раз. Поболтаем и разбежимся.
– Но почему в последний? Неужели вам со мною неинтересно? Мне, например, очень. Вы интересная женщина.
Он так широко и искренне улыбнулся, что я на самом деле поверила, что ему со мною интересно. Дура.
– Почему
