на взгляд Закери, те, что привязывают в морге к большим пальцам покойников. Он замедляет шаг, чтобы разглядеть их получше. Угадываются названия городов и цифры – возможно, градусы широты и долготы. Внизу каждой подписи – дата.
Они идут к лестнице, своим продвижением тревожа воздух вокруг лент, что заставляет ручки легонько покачиваться, ударяясь о соседние со скорбным глухим звоном. Их там сотни, если не тысячи.
Закери и сопровождающая молча поднимаются по лестнице-водопаду. Дверные ручки эхом волнуются позади.
На полдороге лестница разделяется полукружьями надвое, и женщина выбирает правое полукружье. Самая крупная люстра висит ровно по центру проема, лампочек не видно за хрусталем.
Оба полукружья ведут еще в один холл, верхнего этажа, с потолком пониже и без дверных ручек на лентах. В него выходят двери, каждая выкрашена в глухой черный цвет и являет собой резкий контраст сияющей белизне стен. Каждая дверь пронумерована, по центру ее медная цифра. Пока они идут мимо, можно заметить, что цифры все малые и не по порядку. За дверью под номером шесть следует вторая, потом – одиннадцатая.
Останавливаются они в конце холла рядом с большим, забранным решеткой окном, которое Закери заметил еще с улицы, у двери с номером восемь. Женщина достает кольцо, на котором несколько ключей, и отпирает дверь.
Тут снизу слышен громкий звонок. Рука женщины зависает над ручкой, и по лицу ее видно, что она в нерешительности, уйти ей или остаться.
Звонок раздается еще раз.
– Я сам справлюсь, – говорит Закери, для убедительности подняв книгу. – И сам найду выход. Не беспокойтесь.
Уж слишком небрежно я это сказал, думает он, но женщина, закусив губу, кивает.
– Спасибо, сэр, – говорит она, пряча ключи в карман. – Хорошего вам вечера. – И торопится прочь быстрым шагом, поскольку звонок звучит в третий раз.
Закери смотрит ей вслед, пока она не исчезает на лестнице, и только потом открывает дверь.
Внутри комнаты темнее, чем в холле, освещение устроено так, как иногда бывает в музеях: экспонаты подсвечены под тщательно выверенным углом. Книжные шкафы, которые стоят по стенам, светятся изнутри, оттуда поблескивают книги и другие предметы, включая что-то до ужаса похожее на человеческую руку, которая плавает в стеклянной банке ладонью вперед, словно в приветственном жесте. Две длинные стеклянные витрины тянутся вдоль всей комнаты, подсвеченные изнутри, так что книги в них словно парят. Окна закрыты тяжелыми шторами.
Книгу, за которой он послан, Закери находит быстро. В одной витрине всего десять книг, во второй – восемь, и только одна из всех переплетена в коричневую кожу. Подсветка позволяет увидеть когда-то золоченый обрез, мерцающий теперь только по углам. Книжка совсем небольшая, это неплохо, должна поместиться в карман. Другие гораздо больше, а некоторые даже на вид довольно тяжелые.
Закери осматривает витрину, пытаясь припомнить,
