и София поняла ее. Она плавно сменила тему, заполняя тишину подробностями о том, как она провела утро. София была с ними уже много лет. Они наняли ее в качестве экономки, но она была гораздо большим, чем просто экономкой. Ей было далеко за пятьдесят, у нее были длинные черные волосы и быстрая легкая улыбка, делавшая ее на десять лет моложе. Она всегда носила что-нибудь красное, потому что верила, что этот цвет приносит удачу. Сегодня на ней были красные туфли. София выросла в маленькой фермерской деревушке к северу от Барселоны, но ей там было тесно. Она покинула родные края, как только смогла, перебравшись сначала в Мадрид, потом в Лондон, где и познакомилась со своим мужем Филипом. Он умер пять лет назад от рака; она ухаживала за ним в течение всей болезни. Даже сейчас она не вполне оправилась от горя. Наверное, она никогда бы не смогла. Никки слишком хорошо знала, что бывают потери, после которых уже не придешь в себя.
У Софии не было детей, и она относилась к Белле, как к внучке, которой у нее никогда не будет. Она любила девочку всем сердцем, и это чувство было ответным. «Коразонсито» – так она нежно звала Беллу; в переводе с испанского это значило «сердечко» и подходило идеально. Родители самой Никки умерли еще до того, как она встретила Итана – мать от рака груди, отец – несколько лет спустя от аневризмы мозга. После несчастного случая София стала для нее второй матерью и тем человеком, который помогал ей собирать осколки былой жизни. Сказать, что она была на вес золота, значило ничего не сказать.
Белла отправила в рот еще одну ложку супа, затем со стуком бросила ложку в миску, схватила свой планшет и объявила, что она идет в свою комнату. Она съела совсем немного супа, а к хлебу даже не притронулась. Обычно она съедала все, что ставили перед ней, но иногда, в тех случаях, когда ее мысли были заняты чем-то захватывающим, поступала так же, как сейчас. Никки была не против. Приятно было видеть ее такой возбужденной и ведущей себя, как обычный ребенок. Это нечасто случалось теперь. Никки дождалась, когда дверь закроется, прежде чем заговорить.
– Прости. Похоже, сегодня никто не ест твой суп.
София лишь пристально на нее смотрела – губы сжаты так плотно, что превратились в одну жесткую линию, глаза смотрят еще жестче. Впервые за день на ее лице не было и тени улыбки.
– Что? – не выдержала Никки.
– Я просто жду, когда ты ответишь на мой вопрос. Итак, что ты думаешь о доме?
Глава 3
София продолжала пристально смотреть, ожидая ответа.
– Дом прекрасный, – осторожно начала Никки, – Белла и Итан от него в восторге.
– Это и так было ясно. Ну, во всяком случае, относительно Беллы. Она говорила о нем так, будто уже переехала. Но вопрос, ми кариньо, в том, в восторге ли от дома ты?
– Я не испытываю к нему ненависти.
– Это не одно и то же, и ты это знаешь.
Никки вздохнула.
– Я люблю наш дом. Когда мы впервые приехали посмотреть его, я сразу поняла, что это то место, где мы будем растить наших детей.
– Любишь или любила? Потому что с любовью так бывает: она
