ей ЛитРес (www.litres.ru)
Предисловие
В этой книге я представляю читающей публике Витрополя[1] не литературный вымысел, а простое изложение фактов. События, описываемые на следующих страницах, произошли в минувшем году в нашем собственном городе. Я осознаю, что мой рассказ начисто лишен занимательности, однако надеюсь, не навлеку на себя обвинений в нескромности, если добавлю, что в нем нет той гнусной лжи, тех отвратительных поклепов, которыми иные сегодняшние сочинители обильно сдабривают свои ядовитые писания. Впрочем, одну мелкую рептилию[2] я все же мимоходом задел. Моя книжица теперь в руках читателей и, надеюсь, обретет благоволение в их очах.
1
Лет двадцать назад в том отдаленном уголке доброй старой Англии, который именуется Дербиширом, стоял маленький домик под соломенной крышей, с беленым, обвитым жимолостью крыльцом и любовно возделанным садиком, возвещающим случайному прохожему, что здешние обитатели не совсем обездолены и не утратили вкус к тем милым излишествам, которые так осязаемо скрашивают жизнь всякой правильно чувствующей натуры. Местность, окружающая этот счастливый уголок, с севера примыкала к длинному зубчатому хребту, над которым туманным лазурным конусом высился одинокий пик. На запад и на юг тянулась плодородная равнина, орошаемая живоносными водами Дервента, на востоке величественная дубрава тесно обступала Оуквуд-Холл, древнюю фамильную усадьбу местного джентльмена, совершенно скрывая ее от глаз.
Был ненастный вечер на исходе сентября, когда Джон Картрайт и его жена Маргарет сидели под кровом смиренной хижины, где прожили сорок с лишним лет так счастливо, как только может быть счастлива супружеская чета в нашем мире забот и треволнений. Огонь горел ярко и весело; камин, пол и поблескивающий комод явно находились на попечении архиприлежной хозяйки. Джон последние два часа был погружен в чтение душеспасительной книги, чей узкий черный шрифт и пожелтелые страницы свидетельствовали со всей явственностью, что это не эфемерное дитя нынешних дней, а труд, заботливо передаваемый из поколения в поколение. Наконец Джон с красноречивым зевком закрыл почтенный фолиант и повернулся к жене спросить, скоро ли ужин. Маргарет, сразу отложившая вязанье, ответила утвердительно и принялась собирать на стол. Через несколько минут там появились хлеб, сыр и кружка домашнего пива. Джон придвинул стул и уже поднял руки, чтобы благословить трапезу, когда неначатую молитву остановил донесшийся снаружи крик. Джон вздрогнул, Маргарет побледнела.
– Что это за шум? – спросила она испуганно.
– Не знаю, – ответил ее муж – Помолчим, может, повторится.
Они внимательно прислушались, однако различили только судорожные завывания ветра да стук дождя по облетающей с деревьев листве.
Супруги уже собрались вернуться к ужину, но тут в порыве бури вновь прозвучал жалобный крик. Казалось, это плачет испуганный младенец. Джон встал, открыл дверь и выглянул в темноту, однако вокруг опять воцарилась полная тишь.
– Чёй-то странное, – заметил Джон. – Эй, там, кто ты и чего тебе надобно?
– Ма-ма-ма, – отозвался голос совсем близко.
Джон торопливо отступил в дом и, затворяя дверь, воскликнул:
– Храни нас силы небесные, это не человеческий язык! В саду или призрак, или кто-то из Маленького народца.
Маргарет, впрочем, держалась иного мнения. Она взяла свечу и вышла в сад; супруг, не желая уступать жене в храбрости, последовал за нею. После недолгих поисков они обнаружили в розовых кустах закрытую корзину. Покуда муж и жена взирали на нее с изумлением, крышка приподнялась и наружу высунулась крохотная ручонка.
– Если там не дитенок, то я сама не живая человеческая женщина, – объявила Маргарет, берясь за корзину. И с этими словами она поспешно возвратилась в дом.
После того как дверь тщательно затворили и заперли на щеколду, супруги оглядели свою находку: это был, ни много ни мало, хорошенький ребенок примерно двенадцати месяцев от роду. Милая, доверчивая улыбка, которая светилась в больших голубых глазах, и ямочки на розовых щечках совершенно пленили достойную чету. Маргарет поцеловала дитя и с материнской нежностью прижала к груди, а Джон поклялся, что, покуда они живы, малыш больше не останется без крова. В ту ночь они отошли ко сну счастливейшей парой в Англии. До сей поры к чаше их блаженства примешивалась единственная капелька горечи – отсутствие ребенка, которому они могли бы дарить любовь при жизни и оставить свое небогатое достояние, когда смерть заберет их в иной, лучший мир. Эта причина сетований словно по волшебству устранилась, и теперь ничто не омрачало их счастья.
На следующий день Маргарет сидела на крыльце с ребенком на коленях. Мимо как раз проходил мистер Хаслден, владелец Оуквуд-Холла,
Здесь Бронте имеет в виду лорда Чарлза Уэллсли – еще один ее ранний псевдоним. Литературная рознь между ним и капитаном Древом проходит через все юношеское творчество Бронте.
Капитан Древ – один из ранних псевдонимов Шарлотты.
