и сыро.
Источенные червями панели, потрескавшиеся бревна перекрытий. Истрепанные драпировки. Бледная грибообразная поросль. Это то, что она разглядела при свете пылающих свечей.
Она укуталась в плед, но напрасно надеялась уснуть, вздрагивая вместе с пламенем свечи, при каждом шорохе и неистово крестясь. Звуки за окнами становились все разнообразнее. За окном бушевала стихия. Слышался стук дождя, к нему добавлялись скопища других звуков. Проделки ветра. Кто еще умудрится так беззастенчиво хлестать ветками деревьев о крышу и завывать, точно гиена, внедрившись в каждую дыру дома? Она улыбнулась своей догадке. Ветер изловчился и вот уже черпаком разбрызгивал воду по окнам, и куда-то проникал так, что жалобно постанывал. Ночь превращалась в кошмар. Вот донеслось протяжное прерывистое дыхание и скрежет когтей о дерево. Это опять был ветер, заигравшийся в щелях крыши.
Внезапно ветер утих, и тогда в повисшей тишине послышались шаги, неторопливые, тяжелые шаги. Кристина узнала их. Звук этих шагов она помнила всю жизнь. Их нельзя было ни с чем спутать. Они звучали то отчетливо, то приглушенно. Так хромала старуха. А вдруг разговоры о ее смерти были не случайны?
Кристина опрометью соскочила с кровати, подбежала к двери. Протянула руку к дверному кольцу, но даже не сделала попытки приоткрыть дверь, и отдернула руку. Страшась пошевелиться, она прижалась спиной к двери, на которой крючек болтался на одном гвозде и не смог бы выдержать сильного толчка снаружи. Из коридора раздавались шарканья и шорохи, писк и плач, словно адово племя поднялось из преисподней и расползалось по старому дому. Cлышался стук в какие-то двери. Вдруг за спиной Кристины ее дверь вздрогнула, будто по ней ударили чем-то с другой стороны, потом еще раз, и еще, но у Кристины хватило сил сдержать напор. Это были глухие, несильные удары.
Вдруг все затихло, и где-то отдаленно как будто опять послышались шаги покойницы, та еще долго бродила по комнатам, проверяла давно установленный порядок вещей или искала что-то позабытое.
Глава 11
Щель, в которой таят огоньки и мелькают тени, щель, из которой струится холод, приносимый вездесущим ветром, она уплывает и уносит за собой дверь. Дверь все дальше и пальцы, что тянутся к ней – уже не достают… Дверь уплывает вместе с полом все дальше, а от щели лишь далекий свет маяка. И если ты не cправишься со страхом после крушения морского судна, не успеваешь ухватиться за спасительные обломки от твоей шхуны, разбитой штормом – ты пропадешь.
Взмокшую от пота – ее выбросило из полузабытья – она обнаружила себя на полу, ей пол показался спасительной шлюпкой в штурмующем море, она отпустила предметы, за которые держалась, сохранив зажатым в руке лишь браслет священника.
Когда остаешься лежать на полу, лучше сразу не вставать, чтобы не потерять равновесие и главное,
