до конца жизни.
Я нарочно иду нечёсаным,
С головой, как керосиновая лампа, на плечах.
Ваших душ безлиственную осень
Мне нравится в потёмках освещать.
Маруся была, наверное, самой популярной и любимой российской заключённой. Поэты слагали о ней оды[30], молодые социалисты влюблялись до безумия. Она бережно копила свою святость, её лик постепенно светлел и преображался от внутреннего огня. На каторге в молчановской тюрьме Маруся познакомилась с Ириной Каховской, внучкой декабриста, бомбисткой-революционеркой. А также с дочерью царского генерала, эсеркой Александрой Измайлович. Впоследствии Бунин называл таких девиц, вернувшихся с каторги, «лагерными гориллами». Оставим утверждения на совести Бунина, потому что девицы были красавицами и явно ему не по зубам.
Мифы о посвящении связаны с обретением внутреннего огня и мистического шаманского жара. Русская тюрьма – это классическая «изба смерти», и именно в сердце смерти, по преданию народов Земли, горит «настоящий священный огонь». Тот, что зажигают зороастрийцы и русские православные люди у ложа покойника. Тот, что пирует нездешними дровами в печи Бабы-Яги. В один прекрасный день горючего элемента в Марусе стало невероятно много. Мария прикасалась к решёткам мёрзлыми пальцами, но внутри неё горела звезда. Она вглядывалась ввысь на восходящую Луну. Из фиолетовой слюды ночи жарко манил её грушевый желток. Оттуда, из синего небесного лона, как младенец, кричала Революция. Маруся дрожала и горела, словно ледяная керосиновая лампа. Эта женщина в 33 года стала светильником для униженных и оскорблённых всего мира. Лампадой и маяком из мёртвого дома, несущая благодатный огонь «с той стороны». И тогда в пурпурном феврале 1917 года рухнула императорская власть, будто Царство Кощеево.
Жанна д'Арк из сибирских колодниц,
Каторжанка в вождях, ты из тех,
Что бросались в житейский колодец,
Не успев соразмерить разбег.
Ты из сумерек, социалистка,
Секла свет, как из груды огнив.
Ты рыдала, лицом василиска
Озарив нас и оледенив.
Маруся пришла из забайкальского зеркального леса, как сказочная Василиса, внеся священный жар фонарей Яги[31] из Сибири на Русь. Она запалила угольями «Большого Дома» Москву и Петроград. Спиридонова вдохновляла холодным спокойным голосом тёмные ищущие души солдат и матросов, разочаровавшихся в мире «сём». Она озаряла очи людей рассказами о последнем социалистическом царстве, о красном священном грядущем, где все народы земли будут жить свободно и счастливо, невинные и добрые, как дети. Маруся видела то, что никто не видел. Простые люди верили ей безоговорочно. Они прозревали, обретая колючий голубиный луч в кромешной тьме. «Василисины искры» неслись от зябнущих Марусиных рук, овладевая потоками ветра. И горели два стольных града, как великие поленницы!
Наиболее известные стихи о Марусе Спиридоновой сочинили Борис Пастернак и Максимилиан Волошин.
Волошин посвящает Марусе Спиридоновой изысканную красивую оду:
В сказке Яга даёт Василисе священный огонь, которым та сжигает дом преследовавшей её мачехи.
