место.
А потом: купишь что-нибудь за сто первым километром, уедешь на зиму, и прощайся с домом. Аборигены не дремлют. Я помню, что сталось с маминым домиком в Псковской области, когда пришлось из-за болезни пропустить два летних сезона. Местные богатыри ободрали крышу, вырвали электрические розетки из стен, и вообще отыскали в нашем скромном хозяйстве массу полезных деталей, на которые мы и внимания не обращали. Мы даже не представляли, что ту или иную херовинку можно продать и пропить. Не было у нас нужного угла зрения на бытие.
Конечно, сами виноваты – чего ждать от бедных, пьющих, озлобленных людей? Но как так подгадать, чтобы поселиться среди бедных, но трезвых и добрых людей? Как известно, это лучший тип человека вообще. Однако компактные поселения таковых мне неизвестны.
Поселиться в «коттеджном поселке»? О, нет. Не смогу поддержать разговора с соседями – речь обитателей таких поселков для меня иностранна.
Ну, я больная девочка, я не понимаю, о чем говорить с людьми, которые не читают книг и не ходят в театр. Мне они кажутся инопланетянами.
Но жить на отшибе, без соседей, в лесу? Жутко как-то. Лес-то русский, не узнаешь никогда, что из него выйдет, и какая тропинка куда приведет…
Трудно с покупкой домов у нас в отечестве! При всем патриотизме (кстати, патриотизм – не русское слово) решения верного не принять. Особенно, если не богат и не беден, а так.
Где же мой дом – может быть, за границей?
Действительно, если меня заставят покинуть родину, придется вить гнездо на чужбине. Бунина выбросила из России кровавая волна революции, и он обосновался в Грассе, на скромной вилле «Жанетт». Солженицына выдворили из страны, и он воцарился в природно-похожем на Россию Вермонте. Конечно, имена самые громкие, но, если меня вынудят уехать – это ведь только в том случае, если я дорасту до упомянутых величин.
А если не дорасту, что вероятней, за границу придется ехать только по собственному выбору, не взваливая ответственность на начальство.
Вот тут у меня проблемы.
Я знаю, что я имею право, и все его имеют, тем более что недвижимость в Турции, Греции, Португалии, Египте или Болгарии часто бывает доступнее и дешевле отечественной. Да и кто может упрекнуть пожилого литератора в том, что он хочет иногда пожить на покое, глядя на бесконечную гладь вечного моря?
Нет, никто не упрекнет пожилого литератора, если он сам себя не упрекнет.
Вот приобрету я какую-то норку в «королевстве у моря». Выгребу все из кармана, чтоб за тысячи километров от дома у меня образовалась дачка, куда я смогу ездить не чаще двух раз в год. Ладно. Море есть море, сяду и задумаюсь… Что ж я, писатель русский, так не верю в свою землю, что даже дачу купила за тысячи верст? Вложив тем самым деньги в чужую экономику…
Агата Кристи, что Агата Кристи – она себе домики присматривала на своей родной земле. Славе которой так здорово послужила – кто ж теперь в мире, после ее романов, не знает, что такое английская деревня?!
А с другой стороны,
