в вашем шикарном отеле? – писала дальше Делия. – Вкусные коктейли? Симпатичные парни? Молодые миллионеры, горящие желанием жениться на очаровательной практикантке? Если кого-нибудь найдёшь себе, спроси, есть ли у него брат. Брата возьму себе я. Целую, пока, Д.»
Я вздохнула. Мы с Делией были неразлучны с детского сада и даже в школе взяли одни и те же предметы по выбору, чтобы вместе ходить на все занятия. Худшее заключалось в том, что меня оставили на второй год в десятом классе: нам с Делией пришлось разлучиться. Хотя Делия утверждала, что это не важно, ведь мысленно я продолжала сидеть с ней рядом на всех занятиях и ей всё равно, окончу я школу годом раньше или годом позже, на самом деле она лукавила. Никогда я не чувствовала себя такой одинокой, как в качестве второгодницы в десятом классе. От мысли о том, что мои одноклассники окончат школу и вылетят в большой мир в то время, как я буду сидеть в Богом забытом Ахиме под Бременом ещё целый бесконечный тоскливый год, меня начинало подташнивать. Поэтому я вылетела в большой мир, опередив всех моих одноклассников. Правда, без аттестата в кармане.
Ну да, конечно, я могла бы заняться чем-то поинтереснее практики в отеле. Однако на практику на научной станции по изучению гепардов в Южной Африке, или в проект по наблюдению за китовыми акулами на Мальдивах, или на должность няни в Коста-Рике брали только совершеннолетних. В итоге я обрадовалась хоть какому-то бесплатному месту, куда мои родители согласились отпустить меня. И которое при этом находилось достаточно далеко от Ахима под Бременом.
Кто-то тихонько постучал в стекло, отвлекая меня от печальных мыслей. Снаружи на меня глянули два угольно-чёрных глаза, похожих на бусинки, и я поспешно распахнула окно.
Это было ещё одно преимущество моей каморки: на карниз перед окном любили слетаться альпийские галки. Наверное, потому, что девушка, жившая в комнате до меня, подкармливала их, хотя это строжайше запрещалось. Я с восторгом пошла по её стопам, плюнув на запрет.
В конце концов, это же была не туча голубей на площади Святого Марка в Венеции, чей помёт, по уверениям архитекторов, разъедает даже мрамор и когда-нибудь в итоге станет последней каплей, из-за которой Венеция рано или поздно канет в водах Адриатики. Нет, это были всего семь галок, не причинявших ровным счётом никакого вреда. Честно говоря, я никогда не видела, чтобы они какали. Это оказались чрезвычайно воспитанные птицы, которые, вероятно, каждый раз летали для этого в ближайший лес. Я окрестила их всех именем Хуго, потому что сначала все они были для меня на одно лицо: жёлтые клювы, чёрное блестящее оперение и смышлёные чёрные глазки-бусинки. Но потом я научилась их различать. И сейчас ко мне на окно слетались Хуго-меланхолик, Хуго – жуткий обжора (вообще-то обжорами были они все, но Хуго – жуткий обжора всё равно выделялся на общем фоне), Хуго-одноногий, Хуго-клептоман (который уже своровал у меня две заколки, крышку от бутылки с минералкой и чуть не стащил зарядку для мобильника, но втайне я всё равно любила его больше всех), Хуго-пухлячок,
