руку, левая была занята увядающими на глазах гвоздиками.
– Наконец-то! – Георгий Константинович решил не отступать от намеченного сценария. – Один?!
Коротич вытаращил на Одобеску глаза.
– Я так и думал! – проревел тот и подмигнул товарищу.
– Что случилось? – прошептал Миша.
– Аурика! – позвал дочь Георгий Константинович и сжал руку Коротичу.
Младшая Одобеску, настороженно прислушивавшаяся к тому, что говорится в прихожей, не заставила себя долго ждать и эффектно распахнула двери гостиной, явив себя миру во всем своем великолепии. Но шоу не получилось: соперницы за дверью не было. Вместо нее стоял потерявший дар речи юноша в потертом пальто столетней давности.
– С Новым годом, Коротич! – поприветствовала его Аурика. – А где…
– Горжу-у-усь! – рявкнул Георгий Константинович и, не дав вымолвить дочери ни слова, тут же обратился к гостю: – Согласитесь, Михаил Кондратьевич, прекрасна, как никогда.
Коротич пожал плечами и промолчал.
– Вы не согласны, друг мой? – опечалился Одобеску.
– Вообще-то, папа, это нескромно, – пожурила отца Аурика и снова собралась задать мучивший ее вопрос о том, куда делась обещанная соперница: – А скажи мне, Миша, где…
– В гостиную! – скомандовал Георгий Константинович. – Прошу вас к столу, друзья мои.
– Вообще-то твой друг до сих пор в пальто, – подметила Аурика. – Коротич, ты что, так и будешь стоять как вкопанный, с цветами в руках? Давай, вручай уже! И где…
– Гла-а-аша! – завопил Одобеску, напугав и так смущенного гостя. – Примите пальто у Михаила Кондратьевича.
Принаряженная по случаю праздника Глаша с готовностью бросилась в прихожую, но не успела, потому что сама Аурика Георгиевна, отодвинув в сторону отца, подошла к Мише и дружелюбно протянула ему руку:
– Раздевайся, Коротич, а то так и встретишь Новый год возле двери. И мы вместе с тобой.
Миша, покраснев, презентовал Аурике один из букетов и поискал глазами Глашу:
– Это вам, – неуклюже поклонился Коротич, отчего та зарделась и, приосанившись, приняла цветы, с улыбкой оглянувшись на хозяина дома.
Достав из внутреннего кармана пальто бутылку «Цимлянского» и тоже протянув ее Глаше, Миша наконец-то стащил с себя пальто.
– Сейчас плечики дам, – метнулась к нему помощница барона, но бывшая воспитанница снова ее опередила и приняла из рук гостя верхнюю одежду:
– Кстати, Коротич, папа сказал мне, что ты будешь не один. Где же…
– А вы бестактны, Аурика Георгиевна, – вмешался Одобеску и укоризненно покачал головой. – Не обращайте на нее внимания, Миша, – обратился он к гостю и, приобняв того за плечи, повел в гостиную.
Сев за стол, компания оживилась. Глаша, то и дело вскакивая со
