можно большее значение своему будущему триумфу. Так, побеждённые драконы в рыцарских историях всегда оказывались, по меньшей мере, раз в 5 крупнее, чем они были на самом деле. «Но, ведь наши замыслы совсем не рыцарские, скорее, совсем даже наоборот» – думал филолог, когда смотрел ей в глаза и пожимал её руку. Рука её была нежной и энергичной, одновременно, а взгляд её серых глаз излучал ясное и умное, но слегка ядовитое спокойствие.
– Ну, что теперь ты убедился, что этот орешек тебе не по зубам? – Насмешливо спросил Феликс, ставя свой багаж на роллерную ленту.
– Орехи только дураки колют зубами, для этого есть иные средства.
Обмен колкостями периодически вспыхивал вплоть до самого приземления в международном аэропорту Пекина.
Поскольку сумасшедшего профессора Абенакра (а в том, что профессор, мягко говоря, немного не в себе, филолог смог убедиться уже в первые дни экспедиции) интересовал исключительно поздний сунский, то есть, непосредственно, домонгольский период на территории северных провинций, сказочный «Древний Китай» оказался скучной голой полупустыней, с постоянно дующим в одном направлении нудным, песчаным ветром. К тому же, профессор окончательно рассеял все его романтические грёзы, унизительным назначением на кухню, в качестве бессменного помощника, периодически сменяющих друг друга археологинь. Девчонки, по два дня должны были готовить на всех членов экспедиции нехитрую пищу, а потом снова погружались в раскопки. А его археология теперь сводилась к снятию сажистого слоя с изрядно закопчённых котелков и к отдраиванию сковородок эпохи первых альбомов «Rolling Stones». А ещё нужно было растапливать кизяком, сложенную одним ловким китайцем в течение всего одного дня глиняную печь, и таскать привезённые фляги с водой.
– У тебя каждые два дня новенькая! Лучшего себе и представить невозможно. – Подтрунивал над ним Феликс, начиная уже как коршун, заходить сужающимися кругами над баронессой.
Положение студента показалось ему сначала отчаянным, если не сказать безнадёжным, не смотря на то, что некоторые девочки археологини проявляли к нему нескрываемый женский интерес. Но, постепенно он стал осознавать, что всё не так плохо, как выглядело на первый взгляд. Франсуаза не принимала никакого непосредственного участия в подготовительных работах, в отличие от Феликса, пропадавшего в «яме» с рассвета до захода Солнца. Студент недоумевал, что она здесь делает? Баронесса легко могла прилететь на место раскопок гораздо позже остальных, так как её функция заключалась в регистрации и обработке данных экспедиции. Она была также специалистом по датировке. А эти данные, то есть археологические находки нужного периода, должны были, как он понял из разговора с ней профессора, появиться никак не раньше, чем через месяц. Нужно было по всем правилам археологической науки (а не так, как Шлиман!) докопаться до нужного культурного слоя. Что касалось находок в поверхностных слоях, относящихся, таким образом, к более поздним эпохам, то они, по договору, просто передавались китайским коллегам. «Неужели проныра Феликс был прав, – думал студент, –
