дома, что ли нечего, по чужим дворам шастаешь, да людей пугаешь!»
Ведьма, казалось, только того и ждала. Зыркнула на хозяина и вышла вон. А у Митрофановичева с той поры рука сохнуть стала. По врачам, да по больницам затаскали его, а ему только хуже. Жена его потихоньку по бабушкам стала бегать, да только бабки и сами ведьму боятся. Не всякому под силу чужой наговор снять. А мужик совсем плохой стал, того и гляди, помрет. Тогда врачиха – Любовь Петровна, присоветовала к колдуну одному обратиться. Он на хуторах живет, даже в колхозе кем-то числится.
Пришел колдун к Митрофанычевым, в дверях постоял и велел хозяйке три ведра воды принести. Та, конечно, к колонке сбегала, воду принесла, перед колдуном поставила, спросить боится, ждет. Колдун ведро воды поднял, да и плеснул в комнату, до самого окна разлилась вода; он прошел в дом с другим ведром и снова плеснул, уже от окна к двери; вернулся, и последнее ведро в комнату вылил. Приказал хозяйке полы не вытирать, с тем и ушел.
На следующий день больному легче стало, – заканчивает свой рассказ Клавдя, – а ведьму вы с Натусей, надо быть, на перекрестке увидали. Бессильна она перед колдуном оказалась, свое зло назад получила, вот и отплясывала.
Потом я заболела корью. Лежала в большой комнате на диване и боялась смотреть на себя в зеркало. Мне казалось, что эта красная сыпь, покрывшая кожу моего лица и тела, не сойдет никогда, и я на веки вечные останусь некрасивой и не смогу больше гулять с подругами на улице, бегать на реку, и никто не станет меня такую любить. Я горько плакала, укрывшись с головой одеялом.
Но возвращалась Клавдя с работы, приносила кульки, полные бордовыми крупными вишнями, садилась у моего изголовья на стул и принималась утешать меня, рассказывая свои удивительные истории.
– Пошто тужишь? – улыбалась Клавдя, гладя меня по лохматой голове, – Вот мы сейчас тебе косу причешем, и станешь ты красавица-раскрасавица!
– Да! – ревела я, – а прыщики?
– А что прыщики? – удивлялась Клавдя, – через три дня их – тьфу! Как не бывало!
– Ты откуда знаешь? – сомневалась я.
– Так все ж болеют; сначала эта краснота, потом она сходит, словно и не было ничего, – объясняла Клавдя.
– Да! А вдруг это ведьма наколдовала? – не унималась я.
Клавдя насторожилась:
– Ты разве брала у нее чего?
– Не-е-ет, – испуганно ответила я.
– Тах-то! – успокоилась Клавдя. – Нельзя у ведьмы ничего брать из рук, и из дома ее ничего выносить нельзя.
– Почему?
– Потому, – строго глядя на меня, пояснила Клавдя, – ведьма сабе замену ищет. Уйти ей просто так невозможно, вот и смотрит она кому бы свое проклятие передать. Только найдя сабе замену сможет ведьма покой обрести, если вообще возможен для нее покой… Ишшо когда я маленькая была, жил тут у нас один колдун, все никак умереть не мог; мучилси, страсть! Когда отходил он, к
