суббота, и спать они легли уже поздно, когда вдоволь надурачились и наелись от пуза шоколадных хлопьев с молоком.
…Он шёл по тёмному лесу – нет, солнце немного пробивалось сквозь кривые ветки, но как-то странно, не сверху, а откуда-то спереди. Туда он и шёл. Постепенно дорога становилась полегче, и ему уже не приходилось перелезать через толстые змеевидные корни и уклоняться от ветвей, что лезли в глаза, именно в глаза, как нарочно. Наконец тропинка вывела его к светлой полянке, там в центре стояла маленькая девочка в ярком платочке и цветастом сарафане. Он хотел у неё что-то спросить, но не мог вспомнить, кто он и чего хочет, и поэтому просто подошёл и посмотрел на неё. У девочки было лицо его мамы, как у очень молодой мамы, такую он видел в фотоальбоме, который любила рассматривать бабушка, пока была жива.
– Пошли, мальчик, я тебя спрячу, – сказала девочка-мама голосом взрослой мамы, – пошли, а то скоро придёт он. – «Он» она произнесла каким-то грубым, чужим голосом, это прозвучало как колокольный звон: «ОН-Н-Н».
«Кто он? – хотел спросить мальчик. – Папа»? – но не успел: где-то рядом затрещали ветки, и ему вдруг стало очень и очень страшно.
– Побежали, – предложил он маме-девочке, но та отрицательно покачала головой.
– Нет, мне не убежать, а ты прячься, – и приоткрыла лаз под деревом, а там, в светлом помещении, похожем на внутренность старого пазика, сидела собака и улыбалась ему почти по-человечески. Он прыгнул вниз, мягко приземлился и повернулся, чтобы помочь ей, этой красивой девочке с лицом мамы, но она уже закрывала лаз. Он успел заметить, как к ней большими шагами, ломая кусты и небольшие деревья, шёл заросший волосами великан-людоед, и у этого страшного великана было лицо папы…
Максим вздрогнул и проснулся, рядом под вторым одеялом спала Маринка, мирно посапывая и глупо улыбаясь. За окном занималась заря, скоро наступит утро.
Глава, в которой строят вольер
Дни стояли тёплые, даже жаркие. Максимка пытался научиться свистеть: не по-детски, вытянув губы трубочкой, а по-взрослому, с двух пальцев. Пока получалось какое-то шипение, больше похожее на охрипшего гуся, но он старался. Ему надо уметь свистеть, а то как же собаки будут его слушать? Маринка бежала ему навстречу, раскрасневшаяся и какая-то взбудораженная.
– Там твой папка вернулся, – выпалила она ещё на расстоянии и остановилась, как будто её вдруг посетила какая-то мысль.
Ранец выпал из рук Максима, свистеть перехотелось. Да и зачем теперь это всё надо? Отец вернулся, и он теперь наверняка выгонит собак.
– Когда?
– Ещё с утра. Мой папка его привёз.
После той ссоры он не видел больше отца. Мамка сказала, что он в городе, лежит в больнице, лечит нервы. Максимка понял: нервы – это чтобы не дрожала рука, не надо было её постоянно прятать и вытирать о штаны.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив
