дремоту. Тихо-то как вокруг! Недалеко, рядом с аулом, бродят стреноженные рабочие лошади и дойные кобылицы. Одна кобыла сильно заржала, нарушая предрассветную тишину, и сразу же на ее зов отозвался по-детски звонким, дребезжащим голоском жеребенок.
«Бездушная тварь и та любит своего ребенка», – с трогательной улыбкой подумал Тулеген.
Медленно, как будто исподволь, выползавшее солнце все ярче стало освещать горизонт. Все постепенно просыпалось и тянулось к утренним лучам солнца, дарившим всему живому жизненную энергию. Каждая травинка пела о жизни, и нежный утренний жансалык-ветерок перебирал их ласково, будто боясь надломить хрупкие стебельки.
Утренняя прохлада прошлась по телу слабым ознобом, и Тулеген возвратился обратно в жилище. Покончив с утренним моционом-туалетом, собрав в дорогу вещи, просматривал сделанные пометки-записи…
Уже совсем рассвело, когда он направился к жилищу отца. У отца уже сидели старшие сыновья. На слова приветствия вошедшего Тулегена братья поднялись с места и обменялись с ним рукопожатиями. Все трое подсели к столику-дастархану напротив отца. Жунус с достоинством человека, довольного собой, с улыбкой на лице спросил:
– Ну что? Смотрел наши табуны и отары?
На что Тулеген уклончиво ответил:
– Я рад, отец, за ваше благополучие.
Жунус властно кивнул. Вошли снохи, жены старших братьев, и, разлив в пиалы, подали всем кумыс. Затем степенно вышли и так же скоро воротились обратно с подносами в руках. В связи с отъездом не ко времени подали сочный бешбармак и наполненные пиалы с акель-сурпой.
Ели все молча, каждый думал о своем.
– Ешь хорошо, до ближайшего стола неблизко. В дорогу всегда надо быть сытым, – глядя на Тулегена, обеспокоенно говорил Жунус за едой.
Покончив с завтраком, за чаем Жунус сунул руку под подушку и вынул кожаный бумажник:
– Это тебе на первое время, возьми, сынок. А там уж, когда дашь о себе знать, я распоряжусь.
На слова отца старшие братья одобрительно кивнули.
– Спасибо, отец! На будущее я постараюсь вас сильно не обременять заботами. – Тулеген, приняв деньги, приложил руки к груди.
– Служи хорошо, – продолжил Жунус, – помни про нас и свой народ. – В мягком голосе отца прозвучала неуверенность, но и какая-то надежда на правильно выбранный сыном путь.
По ту сторону юрты слышались голоса собравшихся родственников и аульчан, которые прервало игривое ржанье лошадей.
Подъехал тарантас с уже уложенными вещами Тулегена.
– Слава Всевышнему. – Жунус провел по лицу ладонями и встал.
Вслед за отцом поднялись сыновья, благодаря за сытный завтрак. Вышли из юрты.
– Ну, пора, сынок! Храни тебя Аллах!
Тулеген обнялся с отцом и братьями. Подошел к стоявшим впереди толпы матери с Алией. Припавшая
