он пробудился и чудесным образом прозрел, опознав обстановку, как соответствующую комнате увеселительного заведения, каких на окраинах столицы предостаточно. Обладательница чёрных волос крепко спала, никак не отреагировав на его падение.
Митяй, качаясь, как моряк на шхуне во время шторма, подобрал разбросанные по комнате вещи. Небрежно оделся. Но, вот напасть, так и не смог отыскать второго сапога! Попытался растолкать девицу, чтоб выяснить у неё местонахождения обувки. Но та сквозь сон пробурчала:
– Не знаю, – и снова заснула.
Голицын, держась за стену, вышел в коридор. В приёмной зале его встретила хозяйка, пышногрудая мадам, туго затянутая в бархат красного цвета. Её наряд напомнил Голицыну вид копчёной свиной рульки, и его чуть не стошнило.
– О, господин офицер уже нас покидает? – пропела мадам, поднимаясь ему навстречу.
– Где мой сапог? – сиплым, осевшим голосом спросил он её.
– Не могу знать, – приторно улыбнулась она, – Вы пришли к нам ночью в одном сапоге.
– Вот чёрт… Я был один или с приятелем?
– Да. Но Ваш приятель уже ушёл.
– Куда?
– Сожалею. Он не сказал, – развела руками мадам.
Спускаясь с заледенелого крыльца, Митяй поскользнулся и хлопнулся в сугроб. Впрочем, это обстоятельство его даже не смутило. Он с наслаждением зачерпнул в ладони снег и начал жадно его поедать, пытаясь утолить жажду. Наевшись, последние горсти ледяной жижи он размазал себе по лицу.
Увидев извозчика, с трудом приподнялся, выкрикнув:
– Эй! Любезный!! Сюда!
Ползком забрался в экипаж, успев пробормотать:
– В «Остерию»! – и отключился, распластавшись на сидении.
Войдя в кабак, Митяй сразу увидел одинокую фигуру Лопухина. Тот спал, сидя за столом в дальнем углу, положив перед собой руки и уронив на них вихрастую голову. Запинаясь об собственные ноги, Голицын подобрался к нему и плюхнулся рядом на лавку. Иван пробудился, подымая мятое лицо. Митяй тем временем увидел графин с водой, обрадовался и, схватив его обеими руками, надсадными глотками медленно осушил до дна.
– Ну и ночка выдалась…, – пробормотал он, вытирая тыльной стороной ладони рот, – Не знаешь, где мой второй сапог?
– Пф…, – издал насмешливый звук Лопухин, – Что ж ты по пьяни вечно сапоги-то теряешь!
– Н-да…, – поскрёб в затылке Митяй, – Ты прав. Уже второй раз… Так где мой сапог?
– Ты его вчера в проруби утопил…
– А мы вчера ещё и в проруби…? – Голицын поморщился, прижимая ко лбу ладони, – Нет, не рассказывай. Голова раскалывается на части!
– Шёл бы ты домой, Митяй.
– А ты?
– Я, пожалуй, ещё выпью.
– И я с тобой.
– Ни к чему это. Иди-ка, лучше проспись.
– Думаешь, у тебя одного что ли…?! –
