вздохнула:
– Ах, я написала уже столько писем!! И всё без ответа!
Бибиков, осмотревшись, не слышит ли кто, быстро присел рядом и, тоже понижая голос до шёпота, произнёс:
– Ваше высочество, надеюсь, в написании писем Вы не употребляете никаких крамольных слов в адрес императрицы Елизаветы или же Вашего здесь нахождения?
Анна задумалась. И вдруг лицо её переменилось, озарённое неприятной догадкой:
– О… Я понимаю, – прошептала она, настороженно вглядываясь в лицо генералу, – Вы намекаете на то, что граф Салтыков, должно быть, читает мои письма прежде, чем отправить их адресату?
Тот покачал головой:
– Ваше высочество. Надеюсь, не причиню Вам душевную рану, если скажу, что Ваши письма граф Салтыков неуклонно доставляет только одному адресату – в Тайную канцелярию.
– Что?! – ахнула она, побледнев, как полотно.
– Простите.
Анна отпрянула, исказив лицо в таком ужасе, будто увидела перед собой змею. Несколько мгновений она пыталась восстановить дыхание, прижав ладонь к груди. Наконец, раздавленная горьким прозрением, пробормотала:
– Господи! Это значит, Мориц не получил ни одного моего письма?!!
– Увы…
По щекам её невольно хлынули слёзы:
– И он не ждал меня в Мемеле!!… Не приезжал в Митаву!
– Тише, Ваше высочество! – взмолился комендант, протягивая ей платок.
– Не знает о том, что я здесь! И что я жду его…, – причитала она с нарастающим отчаянием, – Он вообще ничего не знает!!!
– Мне очень жаль, – вздохнул Бибиков.
– Господи! Какое коварство!!
– Ваше высочество. Прошу Вас, не плачьте.
Анна, сглотнув слёзы, осторожно дотронулась до его руки:
– Генерал. Вы могли бы оказать мне услугу?
– Какую, мадам?
– Переправьте хоть одно моё письмо в Дрезден тайком от Салтыкова.
Он испуганно огляделся и с сожалением покачал головой:
– Госпожа Анна. Я глубоко Вам сочувствую. Но не могу этого сделать…
– Умоляю Вас!!
– Не сердитесь! У меня двое детей и вот-вот родится третий… Я не вправе оставить их сиротами, – и, не в силах видеть её заплаканное лицо, потупил взгляд.
Она уронила руки. Лицо её сделалось таким безнадёжно несчастным, что у Бибикова защемило в груди:
– Простите, Ваше высочество, – повторил он, терзаясь муками совести.
Она взглянула на него сквозь пелену слёз, несколько раз тяжело вздохнула и обречённо промолвила, коснувшись его руки:
– Не извиняйтесь, генерал. Я всё понимаю…
лагерь под Выборгом
Голицын, закутавшись в наброшенный на плечи мундир, вышел из палатки и, прогуливаясь, подошёл к пикету, где нёс ночной караул Микуров.
– Не спится, –
