уселась, разгладила на полных коленях зелёный, с табачными цветами халат, и взглянула на дочь.
– Здравствуй, Марина!
– Здравствуй, мамочка! – еле слышно произнесла девушка. – Как ты себя чувствуешь?
– Никак я себя не чувствую, Марина, – сказала Валентина. – Как это ни банально прозвучит, но ты разбила мне сердце. И чувствовать мне нечем.
– Прости меня, пожалуйста, мамочка! – всхлипнула Марина.
Валентина не ответила, с удивлением думая:
«Как это поразительно! Ведь это моя дочь! А я действительно ничего к ней не чувствую. Не могу простить её. Не могу понять, как было можно, в угоду проходимцу, увезти малыша. Аля и то каким-то непостижимым образом смогла простить её чудовищный поступок».
Размышляя, Валентина привстала и наклонилась к Марининой тумбочке. Внутри стояли фруктовые соки в стеклянных бутылках, лежала ополовиненная пачка печенья и несколько ломтиков кекса в пакете.
– Альбина вчера приходила? – удивлённо спросила Валентина.
– Нет, – тихо ответила Марина, – она приходила только один раз.
– А от кого свежие гостинцы?
– Не знаю. Санитарка приносит каждый день, вечером. Там ещё ветчина в холодильнике, молоко. Я думала, это ты просила мне передать.
– Понятно. Значит, Альбина передаёт. Приходит к мне и по дороге просит санитарок в твоём отделении принести тебе продукты.
– Мама, ты не ответила, ты меня простишь?
– Так, Марина, давай-ка, я тебя вымою. Ты сможешь потихоньку подняться?
– Попробую, – Марина решила на время оставить попытку вымолить у матери прощение, сообразив, что той тяжело об этом говорить.
Валентина помогла дочери добраться до душевой комнаты неподалёку от палаты. Осторожно вымыв её, она попросила у санитарок в травматологическом отделении больничный халат и, одев Марину, проводила её на место. После душа Марине стало полегче, но проявленные усилия утомили её. Она повалилась на кровать, стараясь повернуться на здоровый бок. Полежала с закрытыми глазами. Затем, открыв их, простонала:
– Мам, ты не знаешь, меня посадят?
– Откуда мне знать, Марина? Я же не судья. Пока следствие проведут, потом суд будет.
– Следователь приходила… Женщина, которая застрелила Никиту. Подписку взяла, о невыезде… зачем-то… Я же никуда не убегу.
– Так полагается, наверное, – равнодушно сказала Валентина. – Лежи. Когда меня выпишут, я принесу тебе из дома одежду на смену.
– Мама, я не делала мальчику зла! Я его успокаивала. Он почти не плакал со мной, потом даже уснул.
– Марина, надеюсь, ты понимаешь, что всё это не имеет никакого значения? Ты увезла ребёнка. Не послушала меня.
– Но Никита не позволил бы мне оставить его в квартире, чтобы Влада дождаться. Он был как зверь. И грозил всё время. Злился, когда мальчик плакал.
– Ну,
