и почти искусственными, а солнце подсвечивало их так ярко, что они становились похожи на театральные декорации. У кромки воды виднелись серые очертания маленького военного корабля, который возвышался над заливом почти неподвижно, как резная детская игрушка. Корделии казалось: стоит протянуть руку – и она достанет его из воды. По мере того как она спускалась по крутой, вымощенной булыжником улице, ряды желтовато-коричневых, розовых и голубых домов оставались позади, как пестрая лужайка над дальними холмами, а ярко раскрашенная статуя королевы Виктории в изысканном платье властно указывала скипетром в направлении общественных туалетов.
И повсюду на тротуарах толпились люди: по широкой улице они стекались рекой на пляж, укладывались загорелыми рядами на зернистый песок, усаживались в мягкие шезлонги, становились в очередь за мороженым, выглядывали из окон автомобилей в поисках места для парковки. Корделия недоумевала, откуда они все взялись в этот будний день в разгар сентября, когда сезон отпусков уже закончился и дети вернулись в школу. Или они все разом решили прогулять работу и школу, воспрянув после осенней спячки из-за внезапно вернувшегося лета, с пятнистыми красными лицами на белых шеях, с открытой грудью и руками, которые совсем недавно прятали от сентябрьских холодов, а теперь снова выставили под лучи сурового осеннего солнца? Весь день был напоен запахом лета, водорослей, разгоряченных тел и пузырящейся краски.
На воде у оживленной маленькой пристани покачивались многочисленные шлюпки и кораблики с опущенными парусами, однако судно с названием «Шируотер», написанным на носу, искать пришлось недолго. Оно оказалось около тридцати футов в длину, с низкой каютой в центре и дощатым сиденьем на корме. Управлял им пожилой, умудренный жизнью моряк. Он сидел на швартовой тумбе на корточках, широко раздвинув тонкие ноги в рыбацких сапогах. На нем был голубой джемпер с эмблемой острова Корси на груди, и он очень напоминал моряка Папая[15]. Завидев Корделию, старик достал трубку из явно беззубого рта. Трубка, как ей показалось, служила больше для того, чтобы создать нужное впечатление, а не расслабиться. Он приложил руку к фуражке и расплылся в улыбке, когда она представилась, но ничего не ответил. Забрав у нее машинку и сумку, затолкал их в каюту, потом повернулся и протянул ей руку. Но Корделия уже запрыгнула на борт и устроилась сзади. Старик вернулся на свой пост на швартовой тумбе, и они принялись ждать.
Через три минуты подъехало такси, из которого вышли женщина и молодой человек. Женщина заплатила за поездку, предварительно поругавшись с водителем, а юноша стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу, потом отошел к берегу и уставился в воду. Она подошла к нему, и они вместе зашагали к кораблю: он семенил за ней, как обиженный ребенок. Это, подумала, Корделия, должно быть, Роума Лайл с Саймоном Лессингом, и дама явно не обрадовалась тому, что им пришлось ехать в одном такси. Корделия наблюдала, как женщина, поддерживаемая
Герой американских комиксов и мультфильмов.
