неотвратимое, нашел князь Владимир обоих тысяцких, Лазаря и Рагуйла, и послал их на Подол с дружиной, чтобы они защитили там хотя бы мертвого, если уж не сумели уберечь живого.
Тысяцкие сказали киевлянам:
– Вы убили Игоря, а мы похороним его.
На что киевляне ответили:
– Не мы его убили, а убили его два Давыдовича и Всеволодович, когда они замыслили зло супротив нашего князя и хотели убить его изменой. Но бог за нашего князя и святая София.
И велел тысяцкий Лазарь взять Игоря и отнести в церковь святого Михайла, в Новгородскую божницу, там тысяцкие положили убитого в гроб и прикрыли корзном князя Владимира.
Назавтра утром, в субботу то есть, митрополит послал игумена Ананию отпеть, по обычаю, надлежащие молитвы над убиенным. Игумен увидел, что Игорь не убран по монашьему чину, велел обрядить его и, отпев, отвез в церковь святого Симеона, где и похоронили князя. Над мертвым князем игумен Анания произнес гневливо-болезненное слово.
Дулеб писал: «Невыясненным остается, кто первый крикнул возле Софии об убийстве и кто первый побежал, кто первый ударил князя, а кто последний. Виновных нет, никто их не искал с первой минуты и с первого дня, а теперь никто и знать не может».
Так бессмысленно и беспричинно погиб в Киеве потомок Рюрика в восьмом колене, правнук Ярослава Мудрого, Игорь, в крещении Георгий, сын Олега Святославовича и княжны половецкой, в крещении Феофании.
Дулеб писал: «Чем мог так опротиветь киевлянам Игорь, который княжил в Киеве всего лишь двенадцать дней, на тринадцатый день уже бежал от Изяслава и, брошенный дружиной, позорно застрял в Дорогожицком болоте и просидел там четыре дня, голодный и измученный?»
Пришел Иваница, и Дулеб отложил перо.
Иваница сообщил:
– Бежал привратник из нашего монастыря.
– Когда? – спросил Дулеб.
– А тогда же и бежал.
Дулеб не понял.
– Когда – тогда?
– Ну, когда убили князя.
– А этот?
– Тот, что отворяет нам? Это новый. Игумен Анания сразу же поставил его. А тот бежал. И никто не знает куда.
Первый виновник. Можно сразу вписать в пергамен. Знать бы только имя.
– Звался как?
– Сильвестр. Или Силька – по-простому. Учен вельми. Послушником у самого игумена был. Потом вел записи монастырские. К вратам приставлен в августе.
Август. Опять август в Киеве. Даже в каменную тихую обитель врывается он со своей яростью. Дулеб прикрыл глаза веками, немного посидел так, потом придвинул к себе пергамен. Написал: «Первое имя виновника Сильвестр, монастырский привратник. Виновен, потому что бежал. Или же станут ведомы еще и другие имена?»
Иваница не уходил. Он смотрел, как Дулеб записывает на пергамен, спокойно улыбался.
– Про Игоря что говорят
