что он согласится заплатить своей лояльностью за мое молчание о его махинациях с казной. Он не может не согласиться».
Вдруг внезапная мысль осенила Термза. Она была проста и граничила с гениальностью. «Ну конечно! Это же просто подарок! Я не только куплю голос Чизена в Совете Лордов. Нет! Это было бы слишком примитивно для Термза и слишком дешево для Вьера! Я выжму из этой истории максимум! И Вьер мне в этом поможет. Но прежде, пусть страх доведет его до отчаяния. Не будем торопиться. Подарим ему эту ночь!»
Конер тут же черкнул несколько строк на гербовом листе, сложил его конвертом, запечатал сургучом с оттиском канцлерской печати и вызвал посыльного.
– Вручите это Лорду Чизену Вьеру и скажите, что я жду его завтра утром в десять в моем кабинете.
Когда Экс-канцлер прочитал послание Лорда Термза, письмо выпало из его дрожащих рук и плавно опустилось на великолепный ковер ручной работы. В глазах потемнело, грудь защемило, ноги ослабли, и если бы не стоящее рядом кресло, Вьер всенепременно рухнул бы прямо на пол. Спустя несколько минут, немного оправившись, но все еще ощущая приступ тахикардии, Лорд Вьер нетвердой рукой поднял упавшее письмо и с видом приговоренного к высшей мере еще раз прочел выведенные аккуратным каллиграфическим почерком строки: «Уважаемый Лорд Вьер. Я был сегодня в казенной палате, и я думаю, нем есть, о чем с Вами поговорить. Конер Термз».
На следующее утро, без четверти десять Чизен Вьер уже стоял перед помощником Лорда-Канцлера, понурив голову и теребя в руках успевший стать мокрым носовой платок. На Экс-канцлера невозможно было смотреть без слез. Весь какой-то сморщенный, сжавшийся и высушенный, как сморчок, с огромными иссиня-черными кругами вокруг воспаленных, стыдливо опущенных глаз. Трясущиеся руки никак не могли найти себе место. Они то засовывали мятый платок в карман, то в ту же секунду изымали его на свет, тянулись к потному лбу, но на полпути снова ныряли в карман, повторяя весь этот круг телодвижений снова и снова. Дополняло столь удручающую картину густое и тяжелое амбре от обильных ночных возлияний, которое не смогли сдержать даже плотно сжатые губы. Не скрыли его и вылитые супругой на несчастного Чизена несколько флаконов дорогущих заморских духов.
Всего одна ночь превратила респектабельного и лощеного вельможу в жалкое человеческое подобие. Воистину страх перед наказанием подчас бывает ужаснее самого наказания. Собственное сознание мучает нас дольше и изощренней любого палача. Палач не может дважды отрубить вам голову или трижды вздернуть вас на виселице. У него всего один шанс на приведение приговора в исполнение. Но наш страх способен на значительно большее. В один вечер он может казнить нас десятки и сотни раз. Он призывает себе на помощь наше воображение. Боже упаси, если у вас с ним все хорошо! Напитанная страхом фантазия распишет вам ваши мучения в самых ярких и незабываемых образах и красках. Вы услышите хруст своих шейных позвонков, стянутых грубой веревкой, почувствуете внезапную пустоту
