сословия с их ужимками. Но я верю в секомые сословия, за ними будущее.
«Что за страсть у выходцев из знатных родов чернить дворянство, возбуждать народ против самих себя, против своего же, самого образованного и стойкого из сословий? Да как услышит это не грамотный народ, а чернь, да вас же, деклараторов ненависти, потащит на гильотины».
– Впервые русские и китайские артиллеристы вместе будут стрелять по целям как союзники.
– Николай Николаевич! Осмелюсь, однако, еще раз предупредить вас, что китайцы вряд ли примут пушки. Этому причиной не боязнь монгол, через чьи земли должны пройти караваны, а в том, что такие грузы через материк не могут пройти незамеченными. Этого не скроешь. Тогда как в портах можно тайно приобрести от иностранцев все, что вздумается. Надо видеть, что там творится, какая торговля оружием и пушками.
– А вы видели?
– Да, я видел. В Петербурге знают об этом из европейской прессы, скупой на такие признания. Государь утвердил представление Путятина. Его величеству далеко не все известно.
Муравьев слушал, отвлекаясь и о чем-то соображая.
– Уступка их без получения от нас вознаграждения выглядит благородным поступком соседа и обязывает нас к согласию с ними. Это великодушие. А Евфимий Васильевич превращает дело в торг. Китайцы, как известно, хитры, но лишь когда их благородство и великодушие бывают отвергнуты.
– Нет, китайцы так не думают. Не преувеличивайте их благородство. Им сейчас не до того. Прерываю вас. Я генерал-губернатор и приказываю. Помните. Исполняйте завтра же.
Глава 6. Дипломатический обед
«Ну погоди, Муравьев, я отплачу тебе, – думал князь И Шань, слегка опьяненный, довольный и смеющийся от души. Неприятное настроение рассеивалось, и опасения, владевшие им сегодня, когда он отправлялся на дипломатический обед, временно стихли. – Не думай, что ты победил! Сто марок вин! Ты думаешь, что у нас в Китае не найдется сто марок. Научился у французов и на Кавказе, как можно изысканной вежливостью и угощениями задеть человека, нарушить его спокойствие вкусными кушаньями и небывалой почтительностью. Такой едой и винами! Ты думаешь, нам нечем ответить? Такое обилие блюд! Пьянство как из лошадиных ведер. А ты знаешь ли, что на приемах у англичан я и мои китайские сановники показывали, как невкусна западная пища, отталкивали от себя вот такие же кушанья, подаваемые даже на серебре».
И Шань мог бы сказать, что у богдыхана имеется фарфоровый сервиз, который, как считается, прислала ему в дань английская королева. Говорить не стоит про императорскую посуду. Так люди сидят и говорят любезности, а главное и самое интересное утаивают друг от друга. Ради дисциплины и порядка нельзя сказать о севрском фарфоре во дворце Юань Минь Юань. А мятежники на юге убивают императорских солдат, и это уже не тайна. Дрожь пробегает по телу при одном воспоминании о событиях на юге.
«Но и я очень хитрый азиат, Муравьев, такой именно, каким у вас представляют нас, и я
