Сталин с Рузвельтом подписали договор на поставку самолетов через Аляску, Анадырь до самого Красноярска. Создано пять сводных перегонных полков. Какой— то Мазурук будет теперь нами командовать.
– А мы— то причем? – спросил Краснов, закуривая.
– Мы как раз и есть те пилоты, которые будут перегонять самолеты по трассе Аляска— Сибирь.
– Нет, я не согласен. Я сейчас пойду к бате и откажусь. Лучше я буду бить немцев!
– Никуда ты не пойдешь! Это, Валера, приказ! Я было полез отстаивать свои права, так он мне такую песенку про мою маму спел, что я засомневался, не мой ли он папаша!? Так что, собирай манатки и пошли, пока начфин, начпрод, зам. по тылу на месте. Подпишем аттестаты и к Клавке за водкой. Отметим с пацанами наше убытие. Гулять будем всю ночь, до утра. Нам же завтра не на вылет…
Краснов сидел, понурив голову и подперев её руками. Папироса одиноко дымила во рту. Было такое ощущение, что он просто про нее забыл. Несколько минут он обдумывал, а потом неожиданно сказал:
– Я, Ваня, одного не могу понять. Неужели они не могли взять курсантов из летных школ? На хрена там нужны такие пилоты как мы?
– Трасса, Валера, сложная. Нужен опыт. Самолеты— то американские. Нас, я думаю, еще месяца два будут натаскивать в тылу!? – ответил Ваня и, толкнув друга в плечо, собрался на выход. – Ты идешь или будешь тут сидеть, словно филин на дубу?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА
В последнее время все чаще и чаще Краснов приходил к Леди во сне. После такой ночи Ленка Лунева просыпалась вся в слезах, и уже с самого утра все валилось из рук. Уже восемь месяцев она одна воспитывала сына Димку и каждый день верила в то, что вот— вот откроется дверь, и на пороге появится её любимый Краснов. Но он не появлялся. Где он, что с ним, задавала она вопросы, стараясь хоть краем уха в сводках информбюро услышать его фамилию. Ей до сих пор не верилось, что прошло восемь месяцев, как она живет в Москве в квартире хирурга и начальника санитарного поезда Альберта Сергеевича Зверева. Его жена Екатерина Дмитриевна, довольно приятная седая женщина лет шестидесяти пяти, стала ей второй матерью. После того, как под Минском, еще в сорок первом году погиб их сын, она всю свою любовь и тепло отдала Димке и Леночке. Словно родная мать, она была всегда рядом, называя Димку не иначе, как внучок, а Леночку дочка.
Действительно, она была Ленке почти настоящей матерью, поскольку её отношение к Луневой поражало своей любовью и душевным трепетом. Екатерина Дмитриевна никогда не жалела продовольственного пайка своего мужа и до последней крошки делилась с Ленкой теми жалкими продуктами, которые получала по его аттестату.
В тот год в Москве было очень сложно. Враг, хоть и отбитый зимой на сотню километров от столицы, все же досаждал ночными бомбардировками. Почти каждую ночь приходилось прятаться в метро и пережидать этот кошмар до утра, который тоннами бомб и зажигалок сыпался на головы москвичей. Днем немцы
