уж прилетел сюда, так веди себя по-человечески! – Еще не успев договорить, Лупцов понял, что телефон снова умер, так, словно и не работал вовсе. – Дьявольщина! – выругался он. Взяв телефонный аппарат в руки, Лупцов поднял его над головой и изо всей силы ударил об пол. Хрупкий пластмассовый корпус разлетелся, как глиняная копилка, разбросав внутренности по всей комнате.
– Игорь, я пойду, – услышал Лупцов за спиной. Вид у Ивана Павловича был угрюмый и очень спокойный, как у человека, привыкшего к мысли, что он обречен.
– Куда вы собрались, Иван Павлович? – увещевательным голосом спросил Лупцов.
– К своим пойду. Может, такси на дороге поймаю. – Иван Павлович легонько пнул ногой сумку. – Вот продуктов собрал.
– К своим! – воскликнул Лупцов. – Вы с ума сошли! Восемьдесят километров. Электрички-то наверняка не ходят, и машин не видно. Заманит вас какая-нибудь тварь голосом жены в яму. Не ходите, Иван Павлович. И их не спасете, и себя загубите.
– Какая тварь? – не понял Иван Павлович.
– Да я же рассказывал, а вы не слушали, – ответил Лупцов. – Не ходите, Иван Павлович. Может, у них в деревне все спокойно. Может, они и не знают ничего.
– Тогда тем более надо отсюда выбираться, – резонно заметил Иван Павлович. – Нет, уж лучше пойду. Если что случится, я потом себе не прощу.
Лупцов на некоторое время задумался, а сосед терпеливо стоял и ждал, что же он скажет напоследок. Прощание с соседом, быть может навсегда, вдруг приобрело для Ивана Павловича особый смысл. Это было прощание не просто с Игорем Лупцовым, но и с домом, в котором он прожил столько лет, и со всем, что, собственно, и составляло его существование.
Наконец Лупцов ответил ему:
– Ладно, Иван Павлович, я с тобой. Здесь сидеть нет никакого смысла. Авось доберемся. Ты подожди, я соберу кое-что.
4
Лупцов удивился, увидев на улице довольно много людей. Все они держались особняком, подозрительно поглядывали издалека друг на друга и передвигались не шагом, а какими-то замысловатыми перебежками.
В ста метрах от дома соседи с первого этажа загружали узлы и чемоданы в багажник «жигулей». Лупцов поздоровался с ними, хотел было спросить, в какую сторону они поедут, а те, словно подозревая Лупцова в какой-нибудь пакости, лишь сильнее засуетились, кулаками забили последний узел в машину и быстро уехали.
– Ну, небо! – задрав голову, в который раз удивился Иван Павлович. – Сроду такого не видал.
В сторону Кольцевой по проспекту проследовала группа велосипедистов с рюкзаками. От них шарахнулся рыжий бородач в черном задрипанном пальто и с офицерским планшетом через плечо. Он бежал, пригнувшись и все время оборачиваясь, словно на передовой. Увидев Лупцова с Иваном Павловичем, бородач взял сильно вправо, огибая незнакомых людей, и Лупцов не отказал себе в удовольствии, пошутил:
– Вон, вон, смотри, сзади…
Бородатый испуганно обернулся, выругался,
