и перед Аликом, выразить свой более правдивый взгляд на музыку.
Он и выразил:
– Музыкант должен быть профессионалом. Есть, конечно, в роке хорошие музыканты, но это те, что собаку в своём деле съели. Также и джаз. Сколько джазу уже? 100 лет. Вот они и научились, свои законы, гармонии выдумали, а старую традицию не забыли, всё могут сыграть, на ходу импровизируют. Нельзя же всё отрицать. Гении, конечно, всё могут, но их единицы всегда были. А сегодня каждый о себе, как о гении, думает.
Но Алик, наоборот, только рассердился:
– Понимаешь, Артём, мы панк играем, там другая идея заложена!
Его глаза преобразились и заиграли яркими, жгучими огоньками. И та отвратительная каша, что была в них раньше – и тоска, и боль, и злоба, и жажда, и мольба, и обличение, и укор, и жалость – всё пришло в движение, заклокотало. Оно уже не стремилось просто присосаться, оно намеревалось сожрать. Но теперь Артёму нечего было бояться Алика. Тем более в музыке он не считал себя профаном.
– Какая разница. Что же это, панки могут тогда и играть не уметь совсем? Даже собственно саму панковскую традиционную музыку – тех, кто начинал панк и развил его?
Алик бросил на него презрительный взгляд и замолчал. Вампир в его глазах, обнажив острые клыки, вспыхнул, наслаждаясь своим огнём. Было смешно смотреть на это бессмысленное превозношение. К счастью, долго терпеть не пришлось, потому что вернулись Кирилл и Наташа с двухлитровой коробкой вина.
– Как там погода? – сразу переключился Пашок.
Кирилл, чем-то очень встревоженный, промолчал, поставив вино на стол. Было видно, что руки его дрожали.
– Хреновая, – очень невозмутимо, в отличие от него, ответила Наташа.
– А чё так долго?
– Ничего не долго. Сам бы сходил, если быстро надо.
Пашок смягчил голос:
– Мы тут с… Артёмом и Музыкантом за музыку успели потрещать…
– Молодцы. А я думала о религии.
– Почему это?
– Кирилл сказал, что Артём батюшкой будет.
Артём поднял голову и столкнулся с мрачно-насмешливым взглядом Алика. Тут же смутился. Он был готов защищать свои принципы перед кем угодно, но перед девушками оказывался всегда беззащитным.
Наташа нанесла удар в спину.
И теперь каждый мог посмеяться над ним.
– Да нет, я имел в виду, что он может быть батюшкой, – попытался оправдаться Кирилл.
– Не буду я никаким батюшкой, – растерянно огрызнулся Артём, и нечто рухнуло у него внутри, как ледяной замок под лучами весеннего солнца.
– Да ладно, чё ты! – заржал Пашок. – Я тоже, может, когда-нибудь в попы подамся!
– Давай, а я чё, попадьёй буду? – закатила глазки Наташа.
У Артема ёкнуло сердце. «Всё, началось!.. – ахнул он. – Теперь накинутся и сделают из меня посмешище!..».
Краска залила лицо, а язык
