монаха Беше. Тот вжался в стену. – У-у-у! – повторил карлик.
Исполняя перед своей испуганной жертвой какой-то адский танец, Баркароль кувыркался, причудливо кланялся, гримасничал, делал неприличные жесты. Он буквально заточил Беше в дьявольский круг. Затем из темноты, ухмыляясь, выступило второе безобразное существо – кривоногий горбун. Колени его стукались друг о друга, а слишком широко расставленные бедра и ступни заставляли передвигаться с резким и устрашающим раскачиванием. Но фигура его не шла ни в какое сравнение с жуткой физиономией монстра, с чьего лба свисал гигантский кожный красный нарост.
В вопле, вырвавшемся из горла монаха, не было ничего человеческого:
– Аааааа! Демоны! Демоны!
Его длинное тело согнулось пополам и рухнуло на колени прямо в грязь. Глаза вылезли из орбит. Лицо приобрело восковой оттенок. Разведенные в омерзительной гримасе ужаса губы открыли два ряда стучащих от страха дурных зубов. Очень медленно, словно пребывая в кошмарном сне, он воздел костлявые руки с растопыренными пальцами:
– Сжалься… Пейрак…
Это имя, произнесенное ненавистным голосом, как лезвие стилета, пронзило сердце Анжелики. Ею овладело безумие.
– Убей его! Убей его! – принялась она вопить, не замечая, что вцепилась в руку Никола.
Каламбреден оттолкнул ее и вытащил из ножен служивший ему оружием огромный мясницкий нож.
Внезапно на улочке установилось тягостное молчание. Все услышали голос карлика:
– Готов…
Тело монаха рухнуло возле стены. Бандиты подошли поближе. Их главарь наклонился и приподнял голову лежащего. Нижняя челюсть отвалилась, огромная глотка распахнулась в последнем крике ужаса. Неподвижные глаза уже потускнели.
– Его больше нет. Он мертв, – констатировал Каламбреден.
– А ведь мы его даже не тронули, – произнес карлик. – Правда, Гребень, мы ведь его не тронули? Просто строили ему рожи, чтобы припугнуть!
– И вам это здорово удалось. Он и помер… Помер от страха!
Где-то наверху открылось окно, и дрожащий голос спросил:
– Что происходит? Кто тут поминает дьявола?
– Сматываемся! – приказал Каламбреден. – Нам тут больше нечего делать.
Обнаружив наутро труп монаха Беше без единой раны или следов побоев, горожане вспомнили слова колдуна, сожженного на Гревской площади:
«Конан Беше, через месяц встретимся перед Божьим судом!»
Посмотрев в календарь, горожане крестились: месяц заканчивался. Обитатели улицы Серизе, что возле Арсенала, рассказывали о странных криках, накануне вечером вырвавших их из первого сна. Могильщику, хоронившему проклятого монаха, пришлось заплатить двойную цену. Надгробный камень украсили такой эпитафией: «Здесь покоится отец Конан Беше, францисканец, убитый бесами в конце марта 1661 года».
Остаток ночи банда знаменитого проказника Каламбредена провела,
