происходит?
Почему в этой круглой комнате так много вещей? Шпаги, кастрюли, сундуки, наполненные всякой всячиной, шарфы, веера, перчатки, украшения, трости, музыкальные инструменты, грелка для постели, груды шляп, а главное – сваленные в груду на кровати, где она спала, плащи и накидки.
Единственной мебелью оказался инкрустированный ценными породами дерева изящный платяной шкаф, который, казалось, сам дивился, как очутился в этих сырых стенах. Прикоснувшись к поясу, Анжелика нащупала что-то твердое. Потянув за отделанную кожей рукоятку, она вытащила тонкий кинжал. Где же она могла его видеть? В своем тяжком и мучительном кошмарном сне, когда луна жонглировала черепами.
Его держал в руке смуглолицый человек. Потом нож упал, и Анжелика подобрала его в грязи, пока двое бандитов, сцепившись, катались по земле. Так знаменитый нож Родогона оказался у нее в руках. Быстрым движением она спрятала его под корсаж. Мысли ее путались. Никола… Где Никола? Она подбежала к окну и сквозь решетки увидела Сену, ее медленные зеленые волны под затянутым тучами небом и бесконечно снующие по ней лодки и баржи. На утопающей в сумерках противоположной стороне Анжелика разглядела Тюильри и Лувр. Видение прошлой жизни потрясло ее и убедило, что та безумна. Никола!
Но где же Никола?
Она кинулась к двери. Обнаружив, что она заперта на два оборота, принялась стучать, ломая ногти о гнилую древесину, и звать:
– Никола! Никола!
В замочной скважине заскрежетал ключ, и на пороге появился человек с красным носом.
– Маркиза, что ты орешь как бешеная? – спросил Жактанс.
– Почему дверь заперта?
– Почем я знаю. – Он глянул на нее и решился. – Пойдем, познакомлю тебя с приятелями. Развлечешься.
Она последовала за ним по винтовой каменной лестнице, сырой и темной.
По мере того как они спускались, становились слышнее ругань, крики, грубый смех и детский рев. Анжелика вошла в темный сводчатый зал, наполненный всяким сбродом. Прежде всего она увидела Жанена, возлежащего в своем корыте посреди стола, как кусок говядины. В глубине зала горел огонь. Легконогий следил за стоящим на очаге котелком. Какая-то толстуха ощипывала утку. Другая женщина, помоложе, занималась не менее отвратительным делом: вычесывала вшей у стоящего перед ней полуголого ребенка. Повсюду на разбросанной на полу соломе валялись укрытые лохмотьями старики и старухи; грязные оборванные дети дрались с собаками из-за объедков.
Несколько человек сидели вокруг стола на служивших им стульями старых бочонках, играли в карты, пили или курили. При появлении Анжелики все взгляды обратились к ней, и в жалком собрании установилась относительная тишина.
– Проходи, дочь моя, – церемонно сказал Жанен. – Ты маркиза нашего господина Каламбредена. Нам положено уважать тебя. Ну-ка, голытьба, подвиньтесь! Да уступите маркизе стул!
Один из курильщиков толкнул своего соседа локтем:
– А что,
