сквозь зубы и тяжело оперся о ее плечо.
– Так будешь моей маркизой? Или я тебя заставлю, – повторил он.
– Поможешь мне убить кое-кого?
Бандит запрокинул голову и рассмеялся жутким беззвучным смехом:
– Десять, двадцать человек, сколько хочешь! Только покажи кого, и, клянусь, нынче же на заре я выпущу его кишки на мостовую. – Он плюнул в ладонь и протянул ее Анжелике:
– По рукам!
Но Анжелика спрятала руки за спину и покачала головой:
– Нет еще.
Он выругался и отошел в сторону, не спуская с нее глаз:
– Ты упряма, но я тебя хочу, и ты будешь моей.
Анжелика провела рукой по лбу. Она никак не могла припомнить, кто-то ей уже говорил эти злые и алчные слова.
Двое солдат затеяли драку. Колонна нищих прошла.
Мимо кафедры потянулись самые отъявленные бандиты столицы: не только воры, срезающие кошельки и раздевающие прохожих, но и наемные убийцы, взломщики, к которым примкнули распутные студенты, лакеи, бывшие галерники и весь пришлый люд, заброшенный сюда превратностями войн, – испанцы и ирландцы, немцы и швейцарцы, а также цыгане.
Мужчин на этом сборище было гораздо больше, чем женщин.
На кладбище, однако, пришли не все. Каким бы огромным ни было кладбище Святых Мучеников, оно не смогло бы вместить всех городских бродяг и изгоев.
Внезапно помощники принца нищих разогнали толпу ударами плетей и приблизились к могиле, на которой сидела Анжелика. Увидев перед собой этих небритых мужчин, она сразу поняла, что они по ее душу. Впереди вышагивал старик по прозвищу Старый Пень.
– Принц нищих спрашивает, кто эта женщина, – сказал он, ткнув плетью в сторону Анжелики.
Родогон обнял ее за талию и прошептал ей на ухо:
– Не бойся, я сейчас все улажу.
Он пробился к кафедре, прижимая к себе Анжелику и бросая вокруг подозрительные и устрашающие взгляды, словно опасался, как бы кто-нибудь не вырвал у него добычу. Сапоги его были из добротной кожи, плащ из хорошего сукна. Анжелика бессознательно отметила эти детали. Она не боялась этого человека. В нем чувствовалась привычка к власти и сражениям. Анжелика подчинялась ему как побежденная женщина, которая не может обойтись без покровителя.
Подойдя к принцу нищих, Родогон вытянул шею вперед, плюнул и сказал:
– Я, цыганский барон, беру эту женщину в маркизы.
И размашисто швырнул в таз кошелек.
– Нет! – сказал спокойный и грубый голос.
Родогон резко обернулся:
– А, это ты, Каламбреден.
В нескольких шагах от них, освещенный луной, стоял человек, который уже дважды с ухмылкой вставал у Анжелики на пути. Он был такого же роста, как Родогон, но намного шире в плечах. Лохмотья, в которые он был одет, не скрывали его мускулистых рук и волосатой
