style="font-size:15px;"> «к большому стругу и ко шняку на дело весел, 20 досок липовых, длиною 2 сажен, шириною 10 вершков…»;
«для укрепления стен, верхних и нижних житей, чердаков и башен, на связи: свискаго (шведского) доброго железа 350 связей, длиною по три аршина с четью, к тем связям на прибивку 1050 гвоздей с костылями…»;
«на дело в лосиной роще, для выпуску из амбара зверей двора, 30 столбов сосновых… и на заборы 250 бревен еловых…»;
«к ракетному делу на хвосты 30 тесниц еловых полуторных гладких, 2 четверика муки куличной…»;
«на дело мишени 100 лубов москворецких, на пришивку 200 гвоздей двоетесных…»;
«четверо пилы по мере, 1000 кирпичу жженого, 3000 кирпичу сырова, 20 возов глины, ушат, 4 лотка, 2 лопаты да нанять восемь работников для отделки…»;
«для опайки пушечных насыпок фунт сала медвежья, фунт нашатырю, молоток железный»…
Петр I одновременно с военными науками изучал арифметику и геометрию, обращение с боевыми гранатами, пускать «потешные огни» фейерверки. Иноземные офицеры добросовестно отрабатывали свое высокое царское жалованье: из Немецкой слободы в Преображенское приглашали действительно знающих людей.
Вместе с юным самодержцем мужали его будущие сподвижники – князь Михаил Голицын, будущий российский генерал-фельдмаршал, Александр Меншиков, сын придворного конюха, торговавший горячими пирогами с лотка на московских базарах, ставший генералиссимусом и светлейшим князем, Иван Бутурлин, выходец из знатного боярского рода, и многие другие «потешные».
В 1688 году любознательный Петр I случайно нашел в одном из амбаров села Измайловского старый корабельный ботик – парусную шлюпку. Историк Устрялов так записал петровский рассказ о том, как оказалось для России, историческом событии: «Несколько времени спустя (в 1688 году, после того как Долгорукий привез астралябию) случилось нам быть в Измайлове на Льяняном дворе и, гуляя по амбарам, где лежали остатки вещей дому деда Никиты Ивановича Романова, между которыми увидел я судно иностранное, спросил вышереченного Франца (голландца Тиммермана), что это за судно.
Он сказал, что это бот английский.
Я спросил, где его употребляют.
Он сказал, что при кораблях для езды и возки.
Я паки спросил: какое преимущество имеет пред нашими судами (понеже видел его образом и крепостью лучше наших)?
Он мне сказал, что он ходит на парусах не только что по ветру, но и против ветра; которое слово меня в великое удивление привело и якобы неимоверно.
Потом я его паки спросил: есть ли такой человек, который бы его починил и сей ход мне показал.
Он сказал мне, что есть.
То я с великою радостью сие услыша, велел его сыскать.
И вышереченный Франц сыскал голландца Карштен Бранта, который призван при отце моем в компании морских людей для делания морских судов на Каспийском
