1929 года, когда я училась уже в девятом классе, меня как активного товарища, теперь уже правильно понимающего политику партии и правительства, приняли в комсомол. Мишку Шаронова приняли на год раньше. Когда я выходила из кабинета, в котором заседала приемная комиссия, он первым подбежал ко мне поздравить, долго тряс руку и сказал, что очень волновался за меня. Я искренне простила ему былые нападки. Мы вышли вдвоем на улицу, он достал из кармана брюк папиросы, щелкнул по донышку пачки пальчиком, протянул мне и предложил:
– Закуривай, товарищ Яковлева!
Я сказала, что не курю и не желаю этому учиться.
– А вот это уже никуда не годится! – прокомментировал Мишка мой отказ и пояснил. – Женщины в нашей стране тоже люди. Во всех правах и обязанностях революция приравняла вас к нам, мужчинам. Пора бы это осознать, а не жить по старинке – тут мужское, там женское. Мужья жен бьют, жены терпят. Ты как комсомолка должна ходить с высоко поднятой головой и всем видом своим демонстрировать, что с любым мужиком находишься на равных. Поняла?
Он снова протянул мне пачку с папиросками.
Я легонько отвела его руку:
– Погоди немного. Если на то пошло, давай вместе равноправие демонстрировать.
– Как это? – удивился Мишка.
– Я буду идти по улице с папиросочкой, а ты прикроешь голову моим платочком, чтобы мужское равенство с женщинами демонстрировать. Могу и туфельки свои тебе предложить, если по размеру подойдут.
– Ну змея! – Мишка смачно сплюнул себе под ноги. – Я к тебе как товарищ к товарищу, от всего сердца, а ты… Сразу видно – не нашей крови, не из пролетариев!
Так и не закурив, он сунул папиросы в карман, развернулся и, размахивая руками, пошел в сторону своего дома.
Мне почему-то жалко стало и его и себя. Радость от вступления в комсомол немного поутихла.
На следующей неделе в школе Мишка поймал меня на перемене и сунул в руки перевязанную тесемкой толстую картонную папку:
– На вот. Из горкома комсомола велели передать для изучения. В конце месяца, перед летними каникулами, вернешь мне обратно, отнесу в горком и получу для тебя инструкции! Все понятно?
Я повертела папку в руках, прочитала на корочке надпись: «Женский вопрос».
– Зачем мне это изучать?
– Если дали, значит надо. Вопросы тут неуместны. В горкоме лучше нас знают, зачем и почему.
Я ткнула папкой ему в живот:
– Неси в горком! Пусть объяснят зачем, тогда подумаю. А просто так читать, времени нет: сквер городской с ребятами в порядок приводим, с отстающими в школе после уроков занимаюсь, да еще и самой надо учиться и маме помогать.
У Мишки аж пятна по лицу пошли от возмущения. Он оттолкнул от себя мою руку с папкой и прокричал:
– Ты соображаешь, что несешь? Горком – это власть. Советская власть! Ты что, против
