три за тысяча девятьсот двадцать третий год и сброшюрованная подборка газетных статей.
Речь Ленина и «Манифест» я читала раньше, перед вступлением в комсомол, сочинение Энгельса на тему семьи и государства показалось мне чересчур большим и заумным, поэтому я отложила эти три брошюрки в сторону и открыла «Революцию и молодежь». Красным карандашом в содержании была подчеркнута статья под заголовком «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата». Автором «заповедей» был некий Арон Залкинд, имя которого мне ни о чем не говорило. Я перелистала брошюрку, нашла «заповеди», прочитала. Первые восемь ничего интересного собой не представляли и поэтому в памяти не остались. Последние четыре были обведены карандашом, а на полях стоял восклицательный знак. Я примерила их к себе, перечитала несколько раз, но так и не поняла, как и кто должен проводить «половой подбор по линии революционно-пролетарской целесообразности»8. Закрыв брошюру, взялась за изучение «Молодой гвардии». В этом журнале было выделено восклицательными знаками письмо Коллонтай к трудящейся молодежи «Дорогу крылатому Эросу!». Оно буквально взорвало мой ум. Я читала его медленно, вдумываясь в каждую строку…
Александра Коллонтай – российская революционерка, советская государственная деятельница. Чрезвычайный и полномочный посол СССР. Член РСДРП с 1915 года.
Конечно, я и раньше заглядывалась на мальчиков, мечтая о большой чистой любви, в которой двое становятся одним целым. С одним из них, Женечкой Будылиным, у нас возник целый роман без слов: мы украдкой от учителей подолгу на уроках смотрели друг другу в глаза и читали в них такую бурю высоких чувств, что в голове зашкаливало. Этой весной я стала ощущать, как и от других мальчиков со всех сторон ко мне тянутся флюиды повышенного интереса, но игнорировала их, чтобы не давать поводов для несбыточных надежд. Мне безумно хотелось, чтобы именно от Женечки и только от него эти флюиды обернулись в красивые слова, в букеты цветов, в признания… Коллонтай называла все это буржуазными пережитками. Она не требовала напрямую, как Арон Залкинд, вовсе исключить из любовных отношений «элементы флирта, ухаживания, кокетства и прочие методы специально полового завоевания», но делала акцент на более радостных, чем в капиталистическом обществе, отношениях между полами, на разнообразии половой жизни, половых фантазиях. При этом, однако, вторя автору заповедей, также предписывала на первое место ставить трудовой коллектив, а не любимого человека.
Последующие несколько дней я была одержима мыслями о «разнообразии половой жизни» и о пролетарской морали, предписывавшей всю себя отдавать коллективу9. Примеряла мысленно эти революционные идеи к себе, к моим отношениям с Женечкой, но как-то ничего не складывалось. Попробовала представить, как воспримет эту новую реальность мама, но быстро поняла, что для нее такой коммунизм будет шоком. Мама была бесконечно далека от мыслей о «разнообразии половой
«Половой подбор должен строиться по линии классовой, революционно-пролетарской целесообразности», «Класс в интересах революционной целесообразности имеет право вмешаться в половую жизнь своих сочленов» (А. Залкинд).
«Буржуазная мораль требовала: все для любимого человека. Мораль пролетариата предписывает все для коллектива» (А. Коллонтай).
