style="font-size:15px;"> Ежик понял, что намерения ее серьезны, и решил подключить к делу водные процедуры, то есть собрался со вкусом поплакать. Этого ни в коем случае нельзя было допустить – он разревется до истерики, до колик, до икания, потом его будет не успокоить, в конце концов они опоздают на занятия и она не попадет в издательство. А завтра может быть поздно, перевод перехватят – такой работы мало, а желающих много. А деньги нужны катастрофически!
Юля подняла сына на руки, затормошила его, подула в ушко, сняла губами со щеки набежавшую слезинку, при этом тараторила без умолку, прогоняя его плохое настроение, его усталость после непродолжительного сна, его болезнь… В голове всплывали обрывки стихов, детские песенки и считалки-прибаутки, которые рассказывали нашим бабушкам их бабушки, заговаривая детям боль и страх.
Все прошло, Ежик раздумал плакать и счастливо заулыбался. Юля наскоро умыла его, притащив в ванную на руках, он заупрямился было, он хотел идти сам.
– Мамочка, я же теперь хожу! – сказал он, и у Юли привычно екнуло сердце.
Господи, как он там ходит? По стеночке, хуже, чем годовалый ребенок, а ведь ему уже больше трех… Она тут же одернула себя: все могло быть гораздо хуже, все-таки налицо несомненный прогресс. Но вдруг он так и останется таким?
– Мамочка, тебе больно? – Сын тотчас отреагировал на ее мысли.
– Нет, милый, – сказала Юля, отвернув лицо, – просто нам надо торопиться, иначе я не успею на работу.
Ежик надулся – он не любил, когда она уходила. В прихожей никого не было, в кухне тоже, из Лешкиной комнаты доносился мощный храп.
– Это на улице мотор работает? – тут же спросил Ежик. – Какая машина?
– Не знаю. – Юля пыталась не рассмеяться.
Сын посмотрел свысока: что с тебя возьмешь, с женщины, ясно, что в машинах не разбираешься…
На улице было прохладно и пасмурно – начало октября. Юля достала из шкафа плащ и заметила, что на нем пятно – ну да, наверно, Ежик ногами запачкал. Некогда было переодеваться, да и не во что.
Центр, к счастью, находился неподалеку – всего две остановки, они прекрасно пройдут пешком. Юля посадила сына в коляску, пообещав, что купит мороженое. В доме не было ни крошки еды, мороженое будет вместо завтрака. Разумеется, вредно, но Ежик сразу повеселел.
В лифте к ним подсела Валентина с нижнего этажа.
– О, привет, вы вернулись? – Она подмигнула Ежику. – Загорели как, посвежели. Мужика там не завела?
Это были обычные Валькины шуточки, так что Юля только отмахнулась.
– А что это у тебя всю ночь шум такой был? То кто-то топает как слон, то посуда бьется. Я думала – тебя нет, уж не воры ли залезли? Хотела в полицию позвонить, так лень вставать было… – Валентина зевнула во весь рот.
– А это жилец новый, ему свекровь Лешкину комнату сдала, – тут же наябедничала Юля.
– Да ну? – Валентина никогда ничему не удивлялась, но тут, видно, ее проняло. – Пьющий, небось?
– А
