казалась густой струей крови, стекающей в город прямо с неба. А еще ниже траурной лентой вилась Черва.
Рихарду тут нравилось. Для ловца – идеальное место. Всегда есть работа. И здесь, можно надеяться, его не достанут.
За рекой топорщился красными ветками призрачный лес, где уже сейчас, на закате, виднелись обрывки тумана. А совсем далеко вырастала гора. Такая огромная, что, казалось, с ее вершины можно шагнуть прямо в небо.
Вернувшись взглядом к реке, Рихард нашел свой дом – обычная жестяная крыша в конце переулка. В нижней части города дома жались друг к другу, словно греясь в ненастье, но его дом стоял особняком. Как и он сам.
Рихард пошел вниз по улице, постепенно ускоряя шаг. Он выделял три категории людей, готовых добровольно смотреть в глаза ловцу. Первые – просто дураки. Глаза их – словно мелкая лужица. Иногда мутная, иногда чистая – не угадаешь. Вторые – святоши. Наивно уверенные в собственной непогрешимости. Закрывающие глаза на свои недостатки и думающие, что и другие их не видят. Такие часто впадают в истерику после… Третья категория – люди, готовые за деньги на все – даже показать свою изнанку ловцу.
Но бывают и те, которые не подпадают ни под одну из категорий.
Карна не была дурой, не строила из себя святую и в деньгах не нуждалась. Но все же посмотрела ему в глаза.
Конечно, была еще Грета. Совершенно особенный случай. Пока он разбирал вещи в гостевой, она бубнила и предсказывала очередной конец света в отдельно взятом доме ловца. По ее словам выходило, что с появлением Карны его ждут большие перемены. Но, несмотря на все шрамы, оставшиеся на его теле и душе, он отчего-то надеялся, что перемены будут к лучшему.
Раскладывая свои вещи в шкафу ловца, Карна еле сдерживалась, чтобы не ущипнуть себя за руку. Ночью у нее не хватило сил, чтобы разобрать чемодан, – она провалилась в сон без сновидений, едва голова коснулась подушки, и вот теперь ей казалось, что она так и не проснулась. Неужели все это по-настоящему? Она теперь живет в чужом доме, спит в чужой постели. Она работает! И ей будут платить деньги!
Отец перевернулся бы в гробу, но его кремировали, как и мать. Сейчас мало кого хоронили по старинке, предпочитая очистительный огонь. Карна развеяла их пепел в яблоневом саду за домом. Как всегда, вспомнив родителей, Карна прошептала быструю молитву, пожелав им покоя. Всем известно, что нельзя тянуть умерших назад. Они ушли в иной мир, уплыли вверх по белой реке, и не надо звать их лишний раз.
В бумагах ловца она нашла классификацию нави. Навь, навья, навка – в народе живых мертвецов называли по-разному, суть от этого не менялась. А вот для ловца все укладывалось в четкую схему, где каждый мертвец, вернувшийся в мир живых, имел свой вес – серебром. Ведь чем сильнее навь, тем больше ловцу платили.
Самые простые навки – обрывки душ, нашедшие вместилище в животных. За них ловец брал от десятки, но иногда доходило и до пятидесяти. В расходах, потребовавшихся для уничтожения низшей нави, именуемой
