успеем в Конглтон к первому утреннему поезду.
– Вы полагаете, они позволят нам уехать?
– При свете дня они не осмелятся нас задержать. Нас будет шестеро, если Перселл прихватит всех своих, да плюс ещё три ружья. В случае чего – отобьёмся! Ружей у них нет, да и где простым морякам их достать? Пара револьверов от силы – большего у них не наберётся. Главное – не дать им проникнуть в дом за эти несколько часов. Енох, должно быть, уже на полпути к ферме.
– Так что всё-таки нужно от вас этим морякам? – повторил я предыдущий вопрос. – Вы, кажется, сказали, что сильно обидели кого-то из них?
– Не задавай лишних вопросов, парень, а делай лучше, что я тебе говорю, – буркнул дядя. – Енох сегодня ночью уже не вернётся. Он отсидится до утра на ферме, а утром явится вместе со всеми… Постой-ка, что это там такое?
Отдалённый вопль прозвучал во мраке, за ним другой – короткий и резкий, как крик кроншнепа.
– Это Енох! – воскликнул дядя, больно стиснув мне запястье. – Они убивают старого доброго Еноха, мерзавцы!
Снова раздался отчаянный крик, но уже значительно ближе. Я услыхал топот ног бегущего человека и хриплый голос, зовущий на помощь.
– Они гонятся за ним! – закричал дядя, бросаясь к парадному входу. Он схватил фонарь и приблизил его к окошечку в двери. Широкий жёлтый луч света вырвал из темноты бегущую человеческую фигуру. Беглец стремительно мчался прямо на нас. Голова его была наклонена вниз, а полы чёрного плаща развевались за спиной. Сзади и по бокам, на грани тьмы и света, мелькали смутные фигуры преследователей.
– Засов! Скорее засов! – выдохнул дядя. Пока я поворачивал ключ, он тянул его на себя, и как только дверь открылась, мы вдвоём распахнули тяжёлую створку, чтобы впустить беглеца. Он влетел внутрь и тут же развернулся в нашу сторону с торжествующим возгласом на устах:
– Вперёд, ребята! Все наверх! Все наверх! Давай не зевай, скорей поспешай!
Всё было проделано так быстро и чётко, что дом оказался взят приступом прежде, чем мы успели сообразить, что подверглись нападению. Коридор внезапно наполнился атакующими в матросской одежде. Я чудом вывернулся из захвата одного из них и рванулся к составленным у окна ружьям, но мгновение спустя с грохотом распростёрся на каменных плитах пола, так как в меня успели вцепиться ещё двое. Они действовали с удивительной ловкостью и быстротой: как я ни сопротивлялся, руки мои в мгновение ока оказались связаны, а самого меня отволокли в угол, целого и невредимого, но крайне удручённого той лёгкостью, с которой нападавшие преодолели наши оборонительные порядки, поймав нас на нехитрую, в общем-то, уловку. Они даже не потрудились связать дядю Стивена. Его просто толкнули в кресло и оставили в нём, а остальные тем временем позаботились прибрать к рукам весь наш арсенал. Страшная бледность покрывала дядино лицо. Его коротенькое грузное тело и абсурдный венчик окаймляющих лысину кудряшек странным образом контрастировали
