ее за руку, но она в страхе высвободилась, не сумев скрыть брезгливость.
– Наташ, прошу тебя, – настойчивость Бондарева поражала. Он всегда был очень тактичен, не лез в душу. Но теперь все изменилось. Он даже не обиделся, что она шарахнулась от него, как от прокаженного.
– Что тебе надо? Оставь меня в покое.
– Послушай.
– Это был несчастный случай, – прошептала она. – Я не стану говорить об этом.
– Я знаю, что тебе тяжело, но надо разобраться! Пожалуйста!
– Тебе-то какое дело? – не выдержала она и выплюнула ему в лицо ядовитые слова. – Это касается только нашей семьи.
Он отвернулся. Наташа поняла, что задела его за живое, и ей стало легче. Она даже улыбнулась и утерла слезы. Злоба начала брать верх над страхом. Ее слова были убийственны для него, они издевались, насмехались, надо было только правильно рассчитать дозу, чтобы метко попасть в цель. Тогда он уйдет и никогда больше не посмеет трогать ее.
– О чем ты хочешь поговорить, Володя? – еле слышно продолжала она. – О нашем семейном горе? Но ты-то тут при чем? Моя сестра умерла пять лет назад! А у вас до этого было все кончено. Ее дети не имеют к тебе никакого отношения. Кристине восемь лет, Вите в декабре исполнится семь. Их родной отец сидит в тюрьме, и я сомневаюсь в том, что, когда он выйдет оттуда, мы о нем услышим. В чем тут разбираться? Кристина выбросила из окна четырехлетнего ребенка, испытав при этом сильное потрясение, с которым не смогла справиться, поэтому оказалась в этой больнице. Я мотаюсь туда три месяца и веду бесконечный спор с доктором, который считает, что девочку надо выпускать, чтобы она начала вести обычную жизнь. Но я была там, когда все произошло. Я видела ее лицо. И считаю, что выпускать ее нельзя, возможно, позже, но не сейчас. Ты ничего не знаешь о наших проблемах. И не должен знать!
– Разобраться надо с самого начала. Как получилось, что вы оказалась в доме этого погибшего мальчика?
– При чем тут это? – снова начала злиться она, понимая, к чему он клонит. – Ты не имеешь права осуждать… Ты ничего не знаешь, а я не собираюсь рассказывать тебе! Да иди ты к черту, Бондарев!
– Послушай! – попытался прервать ее Владимир. В его голосе звучал лед, будто он ненавидел ее так же, как она его. – Я не собираюсь осуждать! Я хочу разобраться и помочь! Ведь этот погибший ребенок тоже сын Оли! Она отказалась от него. У него появились другие родители. Разве не так?
– Не понимаю, зачем тебе подробности.
– Он перестал быть ее сыном, а значит, дело касается не только вашей семьи.
– И что дальше?
– Что вы делали в доме этого ребенка? Кристина знала, что это ее брат?
– Какое тебе дело? – еще больше разозлилась она. Как заведенная повторяла одно и то же. – Ты не имеешь права осуждать! Не имеешь, понял?
– Но я не собирался!
– Послушай, не лезь к нам!
– Я хочу помочь!
– Пошел к черту со своей помощью!
– Почему? Ты несправедлива!
– Потому что во всех
